Пес войны. Трилогия
Шрифт:
— Подумаешь?! Сам и не такое говорил, когда Джека за испорченный мотор ругал, — тут же нашелся Салех.
— Вот, когда вырастешь и станешь командиром собственной группы, то будешь говорить, что хочешь и как захочешь, а пока, будь добр, выбирай выражения, — твердо ответил Араб, и сорванец притих, моментально сообразив, что перешел черту.
— Я сегодня уеду, так что, ты снова остаешься дома за старшего. Понял?
— Да.
— Помнишь, что это значит?
— Помню. А ты разрешишь мне взять из арсенала свой пистолет? — тут же спросил мальчишка.
— И что ты будешь с ним делать? — с интересом спросил Араб.
— Положу в стол. Просто хочу, чтобы он был под рукой, —
— И ты обещаешь, что не станешь брать его просто поиграть? — не отставал от сына отец.
— Обещаю. Я не хочу, чтобы нас еще раз похитили, — ответил Салех, твердо глядя отцу в глаза.
— Хорошо. Я дам тебе твое оружие. Но помни, это не игрушка. Это то, чем убивают.
— Я помню, папа. Я не буду им играть.
Подав руку жене, Араб помог ей подняться и, подхватив корзинку, направился к дому, держа на руках сына. Быстро приготовив комплект документов, деньги и пару метательных ножей, Араб переоделся и, поцеловав жену и сына, вышел из дома. Воины уже поджидали его у бассейна, нетерпеливо поглядывая на темнеющее небо.
На материк их должен был переправить Джек, а обратно Араб планировал попасть по воде. Воины не стали задавать своему командиру ненужных вопросов. Одной-единственной совместной операции было достаточно, чтобы понять, что он ничего не делает просто так.
Оказавшись в Мексике, Араб забрал у старого приятеля взятую напрокат машину и, усевшись за руль, поехал к границе. Не понимая, к чему такие сложности, Квон спросил:
— Брат, если у тебя все документы в порядке, то почему ты не взял катер и не пошел через границу морем?
— Береговая охрана фиксирует все суда, пересекающие границу страны. А при переезде на границе фиксируются только номера машин. Ночью камеры не могут отследить сидящих в салоне. Перед границей за руль сядет один из вас. Я переберусь назад. Машина взята напрокат на другое лицо. Так что, даже если за границей наблюдают, заметить нас будет сложно. Просто трое приятелей возвращаются из отпуска.
— И что мы будем делать там? — с интересом спросил Майк.
— Смотреть, наблюдать и думать. Спешка в наших делах самый страшный враг.
— Ты уверен, что у нас получится? — задумчиво спросил Квон.
— Даже не сомневаюсь. Вы в состоянии удержать несколько человек в ступоре ровно одну минуту? — быстро спросил Араб.
— Да, но зачем?
— Вы удерживаете их, а я вырубаю. Так будет лучше всего. И для нас, и для них.
— Но ты же сказал, что никто не пострадает! — растерялся Майк.
— Нет, я сказал, что никто не умрет. Я просто вырублю их, а потом мы заберем девчонку. Так мы отвлечем внимание от своих способностей и избавим ребят от долгого разбирательства и очень возможного наказания. В АНБ хорошо знают мои способности по части мордобоя, так что сильно их не накажут. Пара синяков не в счет.
— Боюсь, после знакомства с твоими кулаками парой синяков не обойдется, — усмехнулся в ответ Квон.
— Главное, чтобы вы их удержали, тогда все обойдется быстро и без шума. Сами понимаете, если кто-то начнет брыкаться и шуметь, мне придется пойти на крайние меры, а я этого очень не хочу. Всегда старался избегать лишней крови.
— Мы их удержим, брат, — твердо пообещал Майк, и Квон кивнул, молча поддерживая приятеля.
Они пересекли границу ранним утром, когда еще не совсем рассвело, и таможенник едва не засыпал, героическим усилием удерживая себя на ногах. Не глядя шлепнув в паспорта штампы, он вернул их сидевшему за рулем Квону и, нажав на кнопку, поднял шлагбаум.
Дождавшись, когда они отъедут от границы, Араб снова сел за руль, и приятели в очередной раз удивились мастерству, с которым бывший наемник
— Посмотрите внимательно и постарайтесь запомнить всех троих. Это — директор отдела АНБ, Сторм. Это — сенатор Ливински. А это — его дочь, Сара. Несмотря на юный возраст, девочка отнюдь не непорочный цветочек, так что, небольшая встрясочка ей не помешает. Рассказывать обо всех ее грехах я не буду, скажу только, что она считает себя неприкосновенной и на этом фоне совершает отнюдь не лицеприятные поступки. Сам сенатор — человек очень неприятный. Достаточно вспомнить, что именно по его приказу была схвачена моя семья. Ну, а остальное я вам уже рассказывал.
— Брат, если ты пытаешься таким образом заставить нас сделать все, как надо, то можешь не стараться. Я дал слово и сделаю все, как ты скажешь, — тихо произнес Майк деревянным от напряжения голосом.
— Я не сомневаюсь в вас. Но вся беда в том, что у вас присутствует такое понятие, как совесть, и это может обернуться против вас. Это своего рода психологическая подготовка, чтобы потом вы не мучились чувством вины. Это не вы начали, так что пусть это чувство испытает сенатор.
Растерянно переглянувшись, воины дружно кивнули и принялись старательно изучать фотографии. Они просидели в машине почти три часа, когда наконец раздался звонок и учащиеся повалили к выходу. Внимательно всматриваясь в лица, Араб отслеживал проходящих мимо девушек. Неожиданно к воротам школы подъехал лимузин, и двое дюжих ребят, выскочив из него, встали так, чтобы блокировать любую попытку нападения. К автомобилю развинченной походкой подошла девица, волосы которой были окрашены в ярко-синий цвет, и, небрежно швырнув в салон сумку, плюхнулась на сиденье. Захлопнув дверцу, телохранители нырнули в машину, и лимузин плавно тронулся с места. Бросив быстрый взгляд на часы, Араб запустил двигатель и не спеша пристроился за уехавшей машиной. Отпустив лимузин на пару десятков метров, он ехал следом, старательно соблюдая правила и не пытаясь высунуться из-за едущего перед ним минивена. Небольшой семейный автобус бодро катил по улице, а из его окон то и дело высовывались детские рожицы.
— Самое счастливое время в человеческой жизни, — с улыбкой произнес Майк, кивая на идущую впереди машину. — Ни проблем, ни забот, знай себе, развлекайся и не мешай родителям.
— Вот именно. Главное, чтобы родителям было хорошо, — усмехнулся в ответ Араб с непонятной интонацией в голосе.
— Прости, брат, я не понял твоего высказывания.
— Все просто. Детство — это время, когда человек формируется. И если родители, вместо того, чтобы заботиться о духовном развитии малыша, все свое время посвящают только накоплению богатств, то из ребенка получается моральный урод. Потому что в него вкладывают свои воззрения окружающие, а это не значит, что они всегда правы, даже если это воспитатели детского сада.
— Что-то ты больно заумно высказался, — задумчиво проворчал Квон.
— Да нет тут ничего заумного. Детей в таком возрасте должны воспитывать родители, вот и все.
— А если они работают?
— Вот в этом и заключается главная проблема. Государству не выгодно, чтобы молодые работоспособные женщины сидели дома и занимались воспитанием детей. Поэтому везде насаждается культ бизнес-леди: женщины, успешной в бизнесе, имеющей большие деньги, огромный дом, роскошную машину. А детьми занимаются различные созданные государством структуры: детские сады, школы, колледжи. А в итоге, потеря всех общечеловеческих ценностей. Во главу угла поставлен его величество бизнес.