Песчаная буря
Шрифт:
– Это что за бардак, Андрей? Они почище наших пьют. Во всех палатках бутылки, перегар, кругом бардак, даже часовые не выставлены.
– От огорчения, наверное. – Батяня перевернул одного из вырубленных янки, содрал с его пояса пистолет, разломал и раскидал по палатке. – Лабораторию взять не смогли, вот и заливают горе спиртным. Психоаналитиков нет, как еще нервы подлечить?
– Вот это Америка чудит. Настоящие вояки!.. Нашим прапорщикам сто очков форы дадут. Я и не думала, что увижу такое.
– Жизнь полна сюрпризов, Наталья.
В следующей палатке обнаружились
Батяня вошел в палатку, нахмурился и спросил:
– Потише нельзя?
Кузнецов изловчился, треснул негра прикладом, наконец-то свалил, злобно выругался и после этого ответил уже вполне культурно:
– Мы его четыре раза по башке колотили, командир. У него вместо черепа, наверное, бронированная каска, хрен прошибешь. Серега вон вообще ему прикладом прямо в нос зарядил, и все зря.
Никифоров кивнул, подтверждая данный факт, и добавил:
– Если бы он не ранен был, то с ним пришлось бы повозиться. Здоровый кабан.
Батяня хмыкнул, разглядывая поверженного афроамериканца, потом посмотрел на капитана и осведомился:
– Что с вертолетами, Владимир?
– Не полетят. Если только после капремонта. Подвыпившая охрана тоже не работает, полегла вся.
Никифоров не стал дожидаться вопроса, доложил сам:
– Танк, который второй, тоже никуда не поедет.
– Отлично. – Лавров кивнул. – Ладно, ломайте оружие. Пора добивать оставшихся. Еще четыре палатки.
– Три, – возразила Наталья из-за полога. – Усатый вошел во вкус, как бы не загрыз кого. Это он может.
– Будем надеяться, что не загрызет.
В наушниках раздался недовольный голос Свешникова:
– Я все слышу.
Дальше не обошлось и без комичного. Десантникам подвернулся грузин, закопченный и жутко волосатый. Он ругался матом по-русски и едва не распорол Свешникову комбинезон своими ножами. Пришлось стрелять по касательной в голову, иначе и не успокоить!..
Какой-то обкуренный американец со стеклянным взглядом скорее всего так и не понял, из-за чего его угостили два раза прикладом. Потом на глаза незваным гостям попалась женщина. Андронова лично с ней разобралась, не доверив это дело никому.
В последней палатке жили офицеры – майор и еще один тип, вся голова которого была забинтована, как у мумии. Тут пришлось повозиться, так как оба не спали и наверняка услышали неясный шум, разносившийся по всему небольшому лагерю, тем более одиночный выстрел. Если бы эти типы были трезвыми, то дело наверняка дошло бы и до пальбы. Но они так укушались, что даже на спуск нажать не успели, попадали под ударами Батяни и Свешникова, отвлекшись на обманный разрез бока палатки.
Никифоров к этому времени уже успел обследовать бронетранспортеры. Он сообщил, что ни одного работоспособного не имеется. Все покорежены взрывами, некоторые аж колес лишились. Нехило, видать, американцы лабораторию штурмовали,
Десантники еще раз осмотрели разгромленный лагерь, не обнаружили больше никого, собрались у крайнего бронетранспортера и проверили снаряжение.
Лавров напомнил план действий:
– Наталья, ты на крышу. Вряд ли кто-то из штатовцев поднимется в ближайшее время, но осторожность не помешает. Может, и еще кто появится.
– Хорошо.
– Владимир, взрывчатка готова?
– Конечно. Аж вспотела от нетерпения. – Кузнецов потряс сумкой. – Ждет не дождется, когда ее применят.
– Лады. – Батяня кивнул. – Снимаем часового. Рвем надземную часть. Потом расчищаем спуск на первый уровень. Ну и слезоточивого газа побольше надо применить, пусть слезки свои прольют. А там, да сохранят нас боги, начинаем прожаривать остальные уровни.
Свешников внимательно посмотрел в сторону лаборатории и заявил:
– Да уж, работенка та еще.
– Коды все помнят?
– Еще бы. – Усач быстро выдал довольно длинный набор букв и цифр.
Батяня мысленно встряхнулся, приготовил оружие к бою, осторожно двинулся к лаборатории, стремясь зайти сбоку, и привычно произнес:
– Работаем.
Группа неслышными тенями двинулась следом. Благо шуршащей травы тут вовсе не имелось. Почва была перепахана и выжжена взрывами.
Исламист-часовой жутко зевал, что-то бормотал время от времени, шумно сморкался и плевался. Иногда он перебрасывался парой слов с кем-то, кто был внутри. Судя по всему, там находился еще один часовой, или же тот человек, который осматривал подступы к лаборатории с помощью тепловизорного прицела. Потом наружный охранник снова начинал ходить туда-сюда, изредка бросая взгляды в сторону лагеря американцев. Под конец он вообще остановился, повесил автомат за спину и закурил. Исламист смотрел на звезды и, естественно, не замечал, что с двух сторон от лаборатории, как раз за углами, скапливались бесшумные, размытые темнотой силуэты.
Батяня повернулся к Свешникову и жестами показал, что часовых всего двое. Капитан кивнул, весь подобрался, приготовился молниеносно снять наружного охранника, даже пистолет с глушителем приготовил. Старший группы собирался вломиться в проем входа и убрать того типа, который находился там. Андронова к этому моменту уже обреталась на крыше, не издавая ни малейшего шума. Благо весь бетон оттуда содрало взрывами, и остался сплошной металл, ходить по которому одно удовольствие даже на шпильках – все равно не услышат.
От первоначального плана пришлось отказаться. Нет смысла пытаться расширить проем, когда стены из глухого металла. Незачем попусту тратить взрывчатку и переполох в округе поднимать. Уж лучше тихо нейтрализовать часовых и устраивать взрывы внутри лаборатории. Шум от них даже вблизи слышен не будет. А может и так получиться, что исламисты тоже пострадали в ходе боев с американцами и теперь их в лаборатории осталось всего ничего. Конечно, надеяться на такой расклад глупо, но отбрасывать этот вариант все же не стоит.