Песчаные черви Дюны
Шрифт:
Гладкое текучее металлическое лицо мыслящей машины появилось на экране.
— Вы — наши пленники. Ваше судно более не способно к самостоятельному полету. Мы доставим вас к всемирному разуму Омниуса.
Мыслящие машины!
Дункан изо всех сил старался переварить то, что он только что увидел и услышал.
Омниус? Всемирный разум? Враги, прикинувшиеся мирной деревенской парочкой, на самом деле оказались мыслящими машинами? Это невозможно. Мыслящие машины были объявлены вне закона тысячи лет назад, а последний Всемирный разум был уничтожен в битве за Коррин
Машины? Да еще и союзники лицеделов?
Вражеские корабли рванулись к «Итаке», как стая голодных гиен на свежий труп.
Некоторые люди жалуются, что их преследует прошлое. Какой вздор! Я им просто наслаждаюсь,
Блокированная машинным флотом «Итака» оказалась в плену — с поврежденными двигателями и выведенным из строя оружием. Теперь Дункану оставалось только ждать и оплакивать мертвого друга. Ментата снедали тревога за будущее и терзали тяжкие воспоминания. Даже простые действия требовали неимоверных усилий.
Шиана была рядом с ним в навигационной рубке. Она всегда гордилась своей выучкой истинной сестры ордена Бене Гессерит, своей способностью не проявлять эмоций ни при каких обстоятельствах, но все же было видно, что она сильно переживает, когда они с Дунканом выносили из рубки тело Тега. Дункан не мог поверить, что оно могло быть таким хрупким и невесомым. Казалось, что останки башара состоят из паутинки сухожилий, высохших листьев и пустотелых косточек.
Майлс погиб за всех нас, — сказал Дункан.
Дважды, — отозвалась Шиана.
Ее слова заставили Дункана задуматься обо всех жизнях, отданных им самим за Дом Атрейдесов. Он хрипло произнес:
— На этот раз его жертва ни к чему не привела. Майлс растратил всю отпущенную ему жизнь, чтобы исправить судно. Он сделал все, но я не смог вырваться из западни. Ему не надо было этого делать.
Шиана сурово посмотрела на Дункана.
— Ему не следовало попытаться? Мы же люди. Мы должны пытаться, невзирая ни на что. Никто и никогда не дает нам гарантий. В жизни каждый поступок — риск. Башар сражался до конца, потому что верил в шанс. Я намерена делать то же самое.
Дункан снопа посмотрел на сморщенное мумифицированное лицо друга, вспомнив всю решительность старого башара, все, чему тот учил его, когда он сам был юным гхола. Шиана права. Несмотря на то что Дункан не смог вырваться из ловушки, он и Майлс показали Врагу, что люди непредсказуемы и выносливы, что их нельзя недооценивать. Битва не окончена. Да что там, только для того, чтобы пленить «Итаку», машинам пришлось пожертвовать своим самым большим кораблем.
— Мы отнесем его в маленький шлюз, — сказал Дункан. Так как все их движения теперь контролировались Врагом, не было никакого смысла оставаться в рубке. — Я не хочу, чтобы его захватили мыслящие машины.
Останки башара отныне будут вечно дрейфовать в космосе. Остальных возьмут в плен и будут использовать в экспериментах мыслящих машин или в каких-то других целых — ведь не зря же всемирный разум в образе старика
Они подошли к одному из воздушных шлюзов, к тому, через который Дункан выбросил в космос вещи Мурбеллы, которые опутывали его, словно паутина до тех пор, пока он не смог освободиться. Они положили высохшее тело Майлса в камеру и закрыли люк. Дункан посмотрел в круглое наблюдательное окно и произнес слова прощания.
— Это не та церемония, какой он достоин. В прошлый раз его погребальным костром стал целый Ракис. Но у нас нет времени, — с этими словами, не раздумывая больше ни секунды, он нажал кнопку эвакуации воздуха из шлюза, а потом раскрыл внешний люк. Тело вылетело в открытый космос, люк закрылся. — Нам надо собрать всех, кто есть на борту, и приготовиться к обороне.
— К какой обороне?
Он посмотрел на Шиану удивленным взглядом.
— К любой, какую сможем придумать.
Подталкиваемый сотней вражеских судов, корабль-невидимка двигался в Синхронию, где массивные строения расступились, чтобы освободить достаточно места для его посадки. Видимая теперь «Итака» была похожа на связанное крупное животное, добычу удачливых охотников.
Барону Харконнену это зрелище представлялось величественным. Стоя на выступающем балконе одного из строений города всемирного разума, барон внимательно рассматривал медленно спускающееся судно. Конфигурация корабля-невидимки была ему незнакома, корабль был массивным, но не таким устрашающим, как думалось барону. Конструкция была более органичной и выглядела чуждой, не похожей на смертоносные корабли старой сардаукарской гвардии, военные суда Дома Харконненов или личные фрегаты самого барона. Это было проявление своеобразной биологической конвергенции — своими обтекаемыми формами корабль был похож на суда военного флота мыслящих машин.
Странный корабль, странные пассажиры.
Согласно предварительным данным машинной разведки, захватившей корабль, на борту было много гхола из его собственного прошлого, эти надоедливые докучные персонажи, как и подозревал Эразм, — леди Джессика, еще один Пауль Атрейдес, малозначительный мастер меча Дункан Айдахо и кто знает, сколько их там еще. Этих гхола стало много, как грязи!
Рядом с бароном на балконе стоял взволнованный Паоло, смотревший на импровизированный космопорт, готовившийся принять огромное судно.
Мы убьем их всех, дедушка? Я не хочу, чтобы здесь был еще один Квисац-Хадерах. Я хочу быть единственным. Мне надо прямо сейчас принять ультра-пряность, которую привез Хрон.
Я бы с удовольствием тебе ее дал, милый мой мальчик, но Омниус не разрешит. Прояви терпение. Если на борту есть еще один Пауль Атрейдес, то он, вероятно, податлив, уступчив и мягок. У него не было возможности поучиться у меня. — Полные губы барона скривились в презрительной гримасе. Сам Паоло не знал, насколько сильно изменились его основные, глубинные личностные черты. — У тебя не будет никаких проблем с ними, ты победишь их всех.