Песчаный блюз

Левицкий Андрей Юрьевич

Под фермами, на которых лежал дисколет, включились прожекторы. Толстые лучи протянулись в небо, заметались, скрещиваясь и расходясь. Донеслись щелчки далеких выстрелов.

— Карабан! — закричала Эви. — Что там происходит?!

Вместо Карабана ответил тонкий женский голос:

— Пилоты сцепились с людьми Ягора! Хотят освободить командора!

— Осторожно! — выкрикнул я.

Сбоку от уступа с лебедкой был еще один, длинный и узкий. На нем появились несколько человек в синей форме, с фонарями и ружьями в руках. Мелькнули вспышки выстрелов.

Уступ приближался,

я уже отчетливо видел седоусого Карабана, который крутил ручку подъемного механизма, и маленькую девушку рядом с ним. Она выстрелила из пистолета. Я поднял револьвер, но последовать ее примеру не смог — патроны закончились.

Один из стоявших на выступе вскрикнул, схватился за второго, тот отбросил его руки, и раненый кувыркнулся с края. С придушенным воплем он пролетел мимо, попытавшись на ходу вцепиться в нас с Эви, и пропал в темноте под ногами.

Его место на выступе занял человек с толстой трубой на плече.

— Ракетомет! — заорал я.

Карабан перестал крутить лебедку, Аюта исчезла из вида — должно быть, спряталась за катушкой с тросом.

В склоне прямо передо мной вверх откинулась крышка люка, из которого высунулся ствол. Выпустив револьвер, я схватил ружье за цевье и рванул в сторону. Выстрел опалил щеку, у меня заложило правое ухо. Трос закачался, Эви завопила. Рванув ружье на себя, я согнул ноги и врезал каблуками по кучерявой голове небохода в синей форме. Тот выпустил оружие.

— Берегись! — крикнула Эви, с перепугу вцепившись в мои волосы на темени.

Я схватил ружье одной рукой, второй обхватил крышку.

Бабахнул ракетомет, на уступе с лебедкой полыхнуло пламя. Мимо нас со свистом пролетела шестерня, за ней рухнула катушка с тросом. Я перехватил ружье за ствол и ложе — и повис на нем, как на перекладине, зацепившись за люк. Охнул, когда жгут впился в поясницу, и едва не сорвался.

За спиной застонала Эви. Где-то под ней, болтаясь на тросе, о склон глухо ударяла катушка.

Я качнулся, поставил ноги на нижний край проема, кряхтя, пролез в люк, втягивая Эви за собой. Оказавшись внутри, мы повалились на каменный пол рядом с оглушенным небоходом. Я лег набок, обхватил Эви за шиворот, подтянул к себе, вытащил кинжал из ножен на поясе небохода и спорол перевязь с ее спины. Тяжелая катушка тут же утянула ремни в проем. Я разрезал жгут и поднялся, хватая воздух разинутым ртом.

Мы находились в начале короткого коридора, в проеме на другой его стороне виднелась дальняя стена пещеры. Я помог Эви подняться. Небоход зашевелился, застонал, и цыганка без раздумий вмазала ему каблуком по голове. Он затих.

Я присел на корточки. Оба сердца колотились как сумасшедшие, руки дрожали.

— Как думаешь, — сказал я, переворачивая небохода на спину, — если переоденусь в их форму, нам это как-то поможет?

— Давай, — кивнула Эви.

Пока я облачался в синий френч, цыганка пересекла коридор и выглянула. Не оборачиваясь, она сказала:

— Говоришь, Разина отвели на балкон Ягора? Тогда он рядом.

* * *

Большой квадратный выступ торчал из стены пещеры примерно на высоте в три человеческих роста. С одной

стороны вниз от него шел дощатый настил, с трех других была деревянная оградка. В стене — дверь, а на выступе был круглый столик, кресло и пара лавок. Я решил, что за дверью находится кабинет Ягора.

Коридор вывел нас на полого идущую вниз каменную полку над выступом-балконом. От полки к нему шла приставная лестница. Должно быть, это место интендант использовал, чтобы наблюдать за работами в пещере, а еще мог приводить сюда важных гостей сверху. На галерее стояла пара столов, стулья и кресло.

В нем, откинув голову назад, сидел под прицелом двух ружей Егор Разин. Один конвоир в синем даже приставил штык к его груди — наверное, Разин только что попытался встать. Между небоходами стоял Ягор и что-то говорил пленному. На столе позади них горела лампа, тени падали на кресло, и лицо главы Меха-Корпа разглядеть было трудно, но показалось, что оно разбито в кровь. Мы с Эви остановились на полке за спинами летунов, и цыганка подняла руку, чтобы привлечь внимание Разина, но я схватил ее за кисть и заставил опустить.

— Почему? — тихо спросила она.

Я отрицательно качнул головой.

Недостроенный дирижабль висел посреди пещеры. Невдалеке мимо кузницы, откуда доносились тяжелые удары пресс-молота, шли четверо рабочих с носилками, на которых лежал длинный коленвал. Еще несколько людей снимали крыло с авиетки, дальше двое ввинчивали лампу в прожектор. Работы здесь не прекращались даже ночью, но сейчас людей было не так уж много — не больше пары десятков человек, как мне показалось, и большинство — рабочие в черных комбезах. Лучи четырех прожекторов сходились на дирижабле, другие упирались в стены и в далекий свод.

За огромной дырой в форме арки, сквозь которую открывалось черное небо, с рокотом пролетела авиетка.

Эви, прижимаясь спиной к стене, подступила ближе ко мне, взяла за плечо и прошептала:

— Что делать будем?

Из-под ее ноги выскочил и полетел вниз камешек. Мы подались вперед, провожая его взглядом.

Дальше полка полого спускалась вниз, проходила низко над краем балкона, исчезая за ним, и, насколько я понимал, в конце концов достигала пола пещеры. Но здесь было еще высоко — если отсюда спрыгнуть на балкон, сломаешь ногу, а то и обе, и никакой неожиданной атаки на стоящих перед Разиным летунов не получится.

Камешек падал. А до ведущей вниз лестницы еще шагов десять. И огнестрельного оружия у нас нет — ружье свалилось вниз, когда я забирался в комнату с Эви и остатками лебедки на привязи.

Поэтому, не имея возможности быстро убраться отсюда или сделать что-то еще, я припал спиной к стене; до боли в пальцах сжав рукоять кинжала. А Эви, вскинув руку, как-то очень по-женски прижала ладонь ко рту, пытаясь сдержать возглас досады.

Камешек все еще летел вниз. Скоро он ударится о балкон, застучит по нему, подпрыгивая, затем покатится… Все четверо находящихся внизу людей поднимут головы, трое из них оглянутся, спустя пару мгновений двое вскинут ружья, — а мы на этой полке как на ладони. И деваться некуда. Нас снимут первыми же выстрелами.