Песец всегда прав
Шрифт:
— Иннокентий Петрович, мы находимся у дворца и сейчас были свидетелем сцены, позволяющей предположить, что у главы гильдии целителей что-то случилось с головой. Она ворвалась во дворец и все разрушает. Честно говоря, я не рискнул бы перед ней помаячить.
— Честно говоря, я тоже не рискнул бы, — невесело хохотнул Зимин. — Если вы, Илья, думаете, что у нас есть какая-то процедура по успокоению сошедшего с ума целителя, то я вас разочарую. Таковой нет.
— Жаль, я как раз на это рассчитывал. Очень уж устрашающе выглядела госпожа
— И правильно. Илья, отправьте мне видео, как госпожа Живетьева прорывалась во дворец, потому что процедура по смещению главы Гильдии у нас имеется.
На площади уже начали скапливаться зеваки, активно снимающие на телефон разрушения. Но делающие это издалека, чтобы успеть удрать, если опасность повернется к ним лицом. Наверняка уже на новостных сайтах появились первые короткие заметки. Но Живетьеву такой ерундой не пробить. Она если и обратит внимание, то лишь для того, чтобы внести репортеров в черный список, общий для всех целителей. Официально его, разумеется, не было, но я был уверен, что он существует. Чтобы Живетьева не заметила такого рычага давления? Быть того не может.
Продвижение Живетьевой замедлилось из-за необходимости преодолевать решетки и активные защитные заклинания. А императору наконец-то донесли, что ему бросили вызов в собственном дворце. Он удивился, но не испугался и пошел сам навстречу возможной опасности. Не иначе как рассчитывая, что реликвия его прикроет. Встретились сообщники быстро.
— Арина Ивановна, ты что творишь? — мягко посетовал император.
Так мягко, что удивился не только я, но и Живетьева. Впрочем, в себя она пришла быстро.
— Я творю? Константин Николаевич, ты обнаглел донельзя. Сколько раз я тебе спускала выверты? И не сосчитать. Но сегодня так не будет. Лично получу компенсацию за все. Вот скажи, сволочь, зачем тебе мои вазы?
— Какие вазы, Арина Ивановна, о чем ты? — опешил император.
— Памятные. А то ты не знаешь Костенька.
Мне даже неловко стало. Кажется, я лишил Живетьеву чего-то очень важного не в плане денег, а в плане эмоций.
— Арина Ивановна, давай-ка не говори загадками. Что за вазы?
— На память остались от первого уничтоженного нами княжеского семейства, — пробурчал она. — Я всегда на них смотрела и понимала, что нет для меня ничего невозможного. Любой цели могу достигнуть, если приложить достаточно усилий.
А нет, неловкость сама собой испарились. Вазы для нее оказались вариантом развешанных по стенам вражьих голов.
— Так, может, это намек на то, что в этот раз ты цель поставила неправильную, Арина Ивановна?
— Ах ты ж паразит! — возмутилась она. — Цель мы эту оба ставили. И что, скажешь, ты был против большей власти? Твоим потомкам бы вообще все принадлежало.
— Арина Ивановна, разве счастье во власти?
— Сдурел совсем, Костенька? В чем же еще? Сам говорил, что нет на свете ничего её слаще. Да только если ты эту власть
Судя по звуку, Живетьевой пустая болтовня надоела и она вынесла еще одну преграду на своем пути.
— Арина Ивановна, стой, старая дура! — рявкнул император. — Мне же убить тебя придется.
— А и убивай, — огрызнулась она. — Ограбил, унизил, обманул. Теперь и убить можешь несчастную использованную женщину.
— Это еще вопрос кто кого использовал.
— Вестимо, ты меня, — убежденно ответила она. — Я счет потеряла, сколько раз тебе помогала. А ты меня ограбил дважды. Причем каждый раз — особо унизительным способом, показав, что преград для тебя нет, и украв самое для меня ценное.
— Арина Ивановна, не брал я ничего твоего.
— Конечно, Костенька, ты же это уже своим считаешь. Но учти, — прошипела она совсем тихо, — в эту игру можно играть и вдвоем. Я тоже все, что найду в твоей сокровищнице, посчитаю своим.
— Арина Ивановна, твои вазы разве в сокровищнице стояли? Возьми ты что-нибудь из коридора и успокойся. Хочешь — забирай десяток ваз.
Живетьева потеряла дар речи. Не иначе как от щедрости императора.
— Десяток ваз? — наконец зло выдохнула она. — Да за то, что ты у меня спер, княжества будет мало.
— Княжества на уворованное не обмениваю.
— Поэтому верни мне вещи по-хорошему.
Опять звук разлетающегося металла. И быстро прекратившиеся крики охраны. Нужно было не орать: «Стой. Стрелять буду!», а сразу лупить на поражение. Сбрендивший маг — создание опасное и непредсказуемое. Для него что вопль, что выстрел — без разницы, реакция будет одинаковая. Но при использовании огнестрела или магии шанс остановить куда выше, чем просто проорав уставную фразу.
— Так, Арина Ивановна, если ты немедленно не прекращаешь громить дворец, то кроме оплаты ремонта выложишь еще и штраф, — уже с раздражением сказал император. — При всем моем уважении к тебе, как к многолетнему компаньону, я не намерен отвечать за все, что ты там себе выдумала в моем отношении. Ни меня, ни кого-то по моему приказу в твоем доме не было.
— Чтобы пройти в мои покои, посторонний должен был иметь не меньше двадцати кругов, иначе бы его спалило на месте.
«Да? — удивился я. — У меня же нет столько».
«Нет пока, — обнадеживающе сказал Песец. — Двадцать, конечно, будет, но не думаю, что тебя живетьевская защита пропустила авансом. Скорее, Живетьева что-то напутала, а сильных магов там рядом не пробегало».
— Чего молчишь, Костенька? Размышляешь, где спалился?
— Размышляю, кто это мог к тебе влезть. Нет у нас сейчас никого официально с такой силой. Может, ты еще на родственную кровь сделала закладку? Чтобы не убить любопытствующего правнука ненароком.
— Ох ты ж… — протянула совсем другим голосом Живетьева. — И как это мне в голову не пришло? Вещи же пропали только после появления Николая.