Пешка

Виндж Джоан

Проснулся я только потому, что кто-то тряс меня как грушу. Я подскочил на постели, мокрый от пота, и, открыв глаза, услышал собственный хриплый вздох облегчения. Надо мной в темноте комнаты стоял Мика.

— Кот, — в двадцатый или тридцатый раз позвал он.

— Да, — сонно пробормотал я, когда он меня отпустил. Потом, всхрапнув, я опять упал в подушки.

— Ты всегда так спишь? — полюбопытствовал Мика. Как будто я был в коме.

Я протер глаза.

— Нет. А что?

— Да просто интересно, как тебе так долго удавалось выживать. — Он бросил мне на живот кожаную куртку. — Пойдем.

Он не обеспокоился

сообщить, куда мы направляемся, предоставляя мне догадываться самому. Мы вышли с черного хода, о существовании которого я раньше и не подозревал. Я обрадовался, что мне не пришлось лицезреть перед своим носом стену плоти — там, где симб вспузыривал ночь своей песней света.

Мы углублялись в Пропасть, и по дороге Мика рассказывал. Он выполнил мою просьбу, нашел некоторые связи, доступ к тем, кто мог ответить на мои вопросы. О предполагаемых ответах Мика знал не больше моего. Изредка бросая короткие фразы, он вел меня сквозь мрачно-зеленые улицы на запах моря.

Когда мы добрались до Шлюзов, его солдаты уже ждали нас на причале. Я остановился, мое нутро заледенело. Мика беспокойно кружил вокруг меня.

— Что они здесь делают? — спросил я.

Удивление, а потом и болезненное раздражение жалом пронзили мозг Мики, когда он понял смысл слов и выражения моего лица.

— Прости… — сказал я, прежде чем он успел спросить, не подумал ли я на самом деле, что он решил меня подставить.

Тело его дернулось, изобразив что-то вроде пожатия плечами, но слишком уж возмущенно. Он поднял руку, молча показывая мне ладонь с полоской зажившего шрама.

Я склонил голову:

— Прости.

Мика кивнул в сторону своей команды:

— Они здесь только для того, чтобы доказать Правителю, что я не пою сольную партию — так же, как и ты.

Мику поддерживает его Семья. Вот как он договорился о встрече.

— Однако дальше им нельзя. Мы выйдем одни. — Он повернулся к Шлюзам.

Я подумал о биллионах тонн воды, едва сдерживаемых прозрачной стеной свода… О том, что значит очутиться не с той стороны стены. Стараясь казаться хладнокровным, я кивнул. Уставившись на то, что выглядело как тусклые огни, мерцающие в глубине подводной ночи, я вспомнил свой прошлый приход сюда. Вероятно, для того, с кем мы пришли встретиться, это служило своего рода охраной.

Когда мы подошли к краю причала, один из солдат — такое же защитное сооружение, как и вышибалы в Пургатории, — протянул нам пару водолазных костюмов.

— Я не умею плавать, — сказал я.

Мика хохотнул.

— Я тоже. Не трясись. Здесь все схвачено. Одна дорога. — Но последних слов Мика не сказал. Я не спросил, как мы будем возвращаться, потому что, раз Мика так рискует из-за меня, то лучшее, что я могу сделать, — это держать рот закрытым. Сегодня на Мике не было панциря, но он снял с себя целый ворох различных пушек, перед тем как надеть костюм. Я наблюдал за его переодеванием и повторял за ним. Когда я опустил забрало шлема, впереди открылся один из небольших шлюзов, молчаливо приглашая нас войти. Мика с помощью пальцев перебросился со своими ребятами беззвучными фразами, и мы вступили в шлюз.

Затвор шлюза скользнул на свое место, и холодная вода, пенясь, с ревом ринулась в окружающее нас гулкое пространство, заливая меня сначала по шею, а потом и по макушку — так быстро, что я еле успел вздохнуть. Течи не было: ни ледяного холода, ни

влаги в костюм не просочилось. Я выдохнул, вдохнул снова и поплыл в пространстве, словно в невесомости. Жабры костюма начали качать из воды кислород. Через ткань костюма кожа ощущала прохладу и успокаивающее течение водного потока. Рыбки серебряными молниями метались у моего лица.

— В порядке? — прожестикулировал Мика.

Я кивнул:

— Когда ты начинаешь жизнь со дна, утонуть уже просто негде.

Я понял, что Мика слышит меня, поскольку он усмехнулся в ответ.

У выходного затвора нас ждала небольшая подводная лодка-паром. В ней никого не было. У меня возникло ощущение, что она перевозит только в один конец. Когда мы забрались в нее, дверь задраилась, оставляя нас плавать внутри, и лодка заскользила в темноту.

Я пристегнул себя к креслу; Мика же предпочел болтаться в воде, беспрестанно наталкиваясь на потолок и стены.

— Правитель? — наконец сказал я, припоминая имя, которое он назвал там, на причале.

— Правитель — что-то вроде прижимного клапана; понимаешь, что я имею в виду? Он улаживает дела, когда на Рынке случаются затруднительные положения. Он говорит от имени всех, если они в этом нуждаются.

Я кивнул. В некотором отдалении я мог различить с полдюжины огоньков, которые, как мне показалось, я и видел с причала. И сколько же еще их было там, и почему они обособились? Я бросил взгляд на Мику. Он в них видел игорные притоны для ограниченного круга лиц, привилегированные бордели, частные поместья. Я оглянулся назад и увидел Пропасть, вспыхивающую во мраке, как изумруд. Снаружи она выглядит лучше. Я снова посмотрел вперед. Мы приближались к одному из огней. Я уже начинал различать его настоящую форму: светящаяся сфера парила над морским дном, плавно и однообразно покачиваясь на подводных волнах. Глубоко вздохнув, я снова удивился, что не тону.

— Ты встречался когда-нибудь с Правителем?

— Нет еще. Я устроил это свидание через посреднические каналы. Ичиба тоже тобой заинтересовался.

Ичиба возглавлял его Семью.

— Они знают обо мне? Ну что я — псион?

— Вообще-то, Правитель знает о тебе все. Он тоже получает утренние новости.

Лодка ткнулась носом в нижнюю часть окутанного зеленой мутью шара, выросшего вдруг в огромный, и была всосана внутрь, в раструб — в самое сердце частных владений Правителя. Прозрачные массивные внутренние створы, моргнув зеленым, поползли в стороны, но шлюз за ними осушен не был. Пустая, обычного вида сине-зеленая комната, которую я видел за шлюзом, была полна воды. В глубине комнаты в потолке исчезала спираль винтовой лестницы.

— Ты уверен в своих действиях? — спросил Мика.

— Чертовски подходящее время задавать такие вопросы, — пробурчал я, чувствуя, как сердце уходит в пятки. Внезапно я очень остро осознал, что выдвинул сам себя в представители одной из самых крупных корпораций галактики и от ее лица пришел на встречу с тем, кто может сказать стоп или вперед от имени «преисподней» целой планеты, а может быть, даже и всей Солнечной системы. И никого, кроме себя, я не мог в этом винить. Но через секунду меня затопил темный прилив возбуждения, вливая в кровь силу, уверенность и решимость, — как будто меня оседлало само бесстрашие… Я потянулся дрожащей рукой к уху, но, наткнувшись на мембраны, не смог дотронуться до наркотика.