Пешки Сдвига
Шрифт:
– Моя очередь!
– Коротко, и неспоримо рявкнул Шатун. Выскочил на дорогу, по привычке разминая плечи. "Хамелеон" на его груди начал выдавать скупой радужный перелив, и Шатун прихлопнул его ладонью, заставляя погаснуть.
– Куда!?
– Ахнула Лихо, бросаясь следом, но громила уже рванул навстречу "стиляге". И догнать его могла только пуля. Которая полная, и законченная дурища. От других, Шатун влёгкую мог и увернуться. С шуточками, и подначками.
– Первый, я шестой, - Алмаз лающим голосом бросал в рацию короткие фразы, напряжённо следя
– У нас хаос, у нас хаос. Как поняли?
– Понял, шестой! У вас, хаос!
– Рявкнула рация.
– Группа пошла! Поточнее можно?!
– Пешеход какой-то неправильный попался!
– Выкрикнул Алмаз, наблюдая, как Шатун приближается к мертвяку.
– Первый, отбой! Отбой!
Рация каркнула ещё что, теперь насквозь непечатное, но Алмаз уже не слышал, привычно ловя на мушку цель, продолжающую идти вперёд, вопреки всем законам, к которым жители Материка уже успели привыкнуть за последние три с лишним десятка лет. Прошедшие с момента Сдвига, до сегодняшнего дня.
– Привет, вонючка...
– В руках Шатуна, почти поравнявшегося с "пешеходом", материализовались два мясницких тесака, неуловимым для глаза движением, выхваченных из поясных ножен. Жмур, ведомый каким-то непонятным чутьём, махнул частично разложившейся конечностью в сторону набегавшего верзилы.
Тесаки выписали в воздухе пару коротких, замысловатых, очаровательных в своей смертоносности кривых, и отрубленная по локоть рука, вместе с представляющей не самое гуманистическое зрелище головой, точнее - тем, что от неё осталось, шмякнулись в дорожную пыль. Тело, лишённое нескольких своих частей, продолжало жить, функционировать, пытаясь достать Шатуна.
Громила изящным, практически неразличимым для глаза пируэтом, оказался за спиной "пешехода". Тесаки скупо располосовали пространство на уровне ног мертвяка, и тот грохнулся на землю. Отрубленные по колено конечности, в грязнущих, полуразвалившихся армейских ботинках, постояли ещё пару секунд, и попадали в разные стороны, продолжая дёргаться. Всё остальное тоже не торопилось окончательно затихнуть: дрыгалось, тело с одной рукой пыталось ползти, оставляя на земле дорожку едко пахнущей жижи, вытекающей из ран. Шатун подумал ещё чуточку, и внёс последние поправки, отделив от тела последнюю руку.
Опоздавшая к раздаче Лихо, застыла метрах в трёх от копошащихся в пыли частей тела, и высказала всё, что она думает о Шатуне, бросившемся корчить из себя героя-первооткрывателя. Точнее - первоотрубателя. Речь была короткой, но крайне эмоциональной. Слово "идиот", прозвучавшее в ней, было самым благопристойным и ласкательным. Броситься, как сопливый мальчишка, к новой, неизученной опасности, размахивая тесаками... Идиот!!!
Со стороны поста уже неслась группа экстренного вмешательства, пять мордоворотов, привычно ощупывающих прилегающую местность стволами автоматов, готовые разнести всё и вся в труху, в брызги, в атомы.
– Ну?!
– Передний был немногословен.
– Вот...
– Лихо растерянно показала на никак не успокаивающиеся (во всех смыслах), останки "пешехода".
– Едрыть твою!
– Одним глазом продолжая пасти окружающую обстановку, а другим уставившись на подползающую к нему руку, описал
– Точнее и не выразишься...
Командир откинул в сторону добравшуюся до его берца неугомонную конечность, и прочувствованно поведал в рацию:
– Андреич, у нас тут даже не хаос, тут вообще - хрен разберёт что! Ты бы сам глянул...
– Сейчас буду!
– Озадаченно-деловито донеслось из рации.
– Отбой!
На полминуты воцарилась тишина, прерываемая лишь нечастыми ударами ног, загоняющими пытающиеся расползтись конечности, обратно в общую кучу.
– Да это же... Это же...
– подоспевший к общему собранию Книжник пытался пролезть поближе к тому, что ещё совсем недавно представляло из себя единое целое.
– Быть такого не может!
– Пришёл Книжник, и всё сразу стало понятно...
– Ядовито хмыкнула Лихо.
– А то до тебя, никто и не догадался. Уже полдня в умственных корчах бьёмся, ах, что же случилось? Кто бы просветил?
– Он должен был сдохнуть ещё пять минут назад!
– Не обращая внимания на сарказм Лиха, Книжник ткнул пальцем в красноречиво продырявленный череп.
– Я ещё никогда не видел, чтобы "стиляги" после такого могли вообще что-либо делать!
– Теперь увидел.
– Поздравила его Лихо.
– Напиши об этом, издадим массовым тиражом. Получишь широкую известность, и сногсшибательный гонорар дядиным первачом. Как я завидовать буду-у...
Книжник вновь проигнорировал её высказывание, пытаясь подобраться, и по возможности вдумчиво исследовать шустрые останки. Шатун сгрёб его за плечо, и поставил рядом с собой, выразительно указав пальцем - "стой здесь, шаг влево, шаг вправо - сто отжиманий. Шаг вперёд - двести". Очкарик покорно замер, продолжая пожирать глазами, лежащую в полутора метрах от него, загадку.
– Что тут у вас?
– Коренастый мужичок, лет под шестдесят, беспросветно седой, в поношенных кроссовках, и, как и все тут собравшиеся - в камуфляжном одеянии, быстрым шагом приближался к ним. В манере держаться, в жестах, во взглядах коренастого - легко угадывался человек, в руках которого сходятся почти все нити здешней жизнедеятельности. Лидер, авторитет, твёрдая рука. Человек, способный принять решение, и признать свои ошибки. И ответить за них по полной программе.
– Дядя... Игорь Андреич!
– Вскинулся Книжник, ожидая, что вот именно сейчас ему разрешат всё-всё-всё, включая ходьбу на ушах, вокруг дрыгающихся конечностей.
– Скажите им...
– Эмоции отставить!
– Сухо скомандовал Андреич.
– И марш на пост, там один Алмаз остался. Оголённый пост - это что, порядок?
Поняв, что вышесказанное относится лишь к нему, Книжник окончательно потух взором, и провожаемый невинно-издевательскими взорами Лиха, побрёл назад.
– Ебулдыцкий шапокляк...
– Смятенно и зло выдохнул коренастый, впившись взглядом в ползущую по земле руку.
– Значит, Железяка мне не пионерскую страшилку лепил. Всё один в один... А я-то, старый хрыч, решил, что он меня на старости лет на доверчивость решил прощупать, поухохатываться. Теперь вот ухохатываться будем все, коллективно. Не было печали, ебулдыцкий шапокляк!