Пешки Сдвига
Шрифт:
– Нет, на замуринские коленца не похоже...
– Алмаз выглядел не лучше Шатуна, а уж про Книжника можно было вообще не упоминать: наглядное пособие жертвы кошмара.
– Там все постройки целёхонькие были, зато люди - в слизь... А тут всё вперемешку. Всё, сука!!!
Алмаз заорал, начиная сползать в явные признаки истерики, и Лихо, не глядя - без всякой жалости, шандарахнула правой рукой, норовя залепить "стеклорезу" по физиономии. Достала, увесисто - кажется по скуле, или чуть выше. Алмаз схватился за пострадавшую "витрину", заткнулся. Глядя перед
– Кому ещё под раздачу надо - валяйте!
– Рявкнула Лихо, изо всех сил борясь с тем, чтобы самой удержаться на грани, не позволить пелене безрассудства захлестнуть сознание.
– Держитесь, вашу мать за ногу, и об "Горыныча" с размаху! Ну! Очкастый, падла, попробуй только мне в обморок долбануться! Давай, дорогу показывай, быстро, салага! Дрочи извилины!
– Так... Это...
– Книжник, пребывавший в состоянии жуткой оцепенелости, повернулся к ней лицом, с которого уже давно отхлынула вся кровь.
– Так ведь прямо же...
– Не слышу! Не бормочи, книголюб сраный! Громче!
– Прямо!
– В глазах очкарика крепла, возвращалась осмысленность.
– Всегда прямо, без поворотов!
В зеркале заднего вида мелькнул ещё один автомобиль, кажется чёрный "БМВ", устремившийся туда же, куда и внедорожник четвёрки.
Трёхэтажный, с зефирно-розовым, в замысловатой лепнине фасадом, особнячок, стоящий почти вплотную к проезжей части: мимо которого Лихо промчалась четверть минуты назад - рассыпался, накрыв "бэху". Кусок кирпичной стены раздавил капот. Кузов, по инерции, занесло дальше, и он перевернулся, грохнувшись на крышу. Колёса перестали вращаться, когда ещё одни кусок стены полностью накрыл машину.
Внедорожник вырвался за черту города, и почти одновременно с этим, над новоявленной пустошью снова поплыл заунывный, теперь уже навевающий самые поганые ассоциации, звук. "Пау-у-у-у-у-у-у-у-ум! Пау-у-у-у-у-у-у-у-ум!".
И хаос прекратился, мгновенно, словно ждал этого сигнала, чтобы успокоиться.
– С днём рождения, охламоны...
– Лихо остановила "Горыныча" только тогда, когда они километра на три отъехали от того, что ещё час назад являлось бывшим административным центром Нижегородской области.
– Надеюсь, что прочно, и беззастенчиво спятивших - в этой машине всё-таки не имеется... Хотя, если начистоту - меня это нисколько бы не удивило. Сама была на волосок...
– У нас ангел-хранитель один на всех. Другого объяснения я не найду...
– Шатун угрюмо посмотрел на неё, в глазах у него ещё только затухали картинки из злого волшебного фонаря, на которых величественный город становился одним большим облаком пыли. Алмаз согласно кивнул.
– Что это было?
– Книжник уже пришёл в себя, и почему-то рассматривал свои ладони, будто они каким-то местом были причастны к завершившемуся где-то в отдалении, хаосу.
– Лично меня, гораздо сильнее волнует вопрос, что ещё будет...
– Лихо украдкой, тоже посмотрела на свои ладони, проверяя - не дрожат ли пальцы. Пальцы не дрожали.
– Ебулдыцкий шапокляк...
– Алмаз вышел из машины, прошёлся взад-вперёд, окончательно растворяя в бесцельных, механических
– Если так дальше пойдёт: то, ко времени, когда мы доберёмся до места, от планеты останется нечто невразумительное. Вроде выжженной пустыни. Что такое "охренеть", и как с этим не закорешиться...
– Вполне возможно...
– Шатун тоже вылез из машины, и несколько раз присел, разминая ноги.
– Последние события никоим образом не идут вразрез с твоей теорией...
– Эй, аллё!
– Лихо тоже покинула кабину, и присоединилась к друзьям. Книжник остался внутри, и смотрел на эту "сходку", в открытую дверь "Горыныча".
– Сопли с щиколоток стряхните. Надо же - как всё плохо, оказывается! Я вам, унылым, сейчас покажу меланхолию, и не посмотрю, что передо мной, самая крутая сладкая парочка, которую я только знала в своей жизни.
– Да никто в уныние не впадает...
– Шатун посмотрел на подошедшую блондинку.
– Поедем дальше, никуда не денемся. Просто в словах Алмаза, действительно есть крупицы здравого смысла. А если действительно всё так и будет? Ведь очень похоже на то, согласись...
– Ты так рассуждаешь, как будто уже сидишь под последней берёзкой, а вокруг - полный вакуум.
– Лихо хлопнула громилу по плечу.
– Мне, положа руку на сердце, тоже хочется, чтобы проехали мы от Суровцев, и до Байкала - с прибауточками. И в каждом городе встречали нас разносолами, и девок красных, вам обоим персонально в койку запихивали, как спасителям отечества, и вообще... Хочется, а как же?! Да только не получается. Вы это и сами прекрасно понимаете. Ну, чего скуксился? Вякни что-нибудь в возражение, острить не буду...
– Да понимаем...
– Осчастливил ты меня до неузнаваемости.
– Лихо дёрнула щекой, и обвела друзей цепким, пронзительным взглядом.
– Я, дурочка наивная, думала, что мне только Книжнику придётся мораль читать со всем прилежанием. А тут такая оказия приключилась... Так вот, дорогие мои. Я имею неудовольствие высказать вам, всё, что думаю по этому поводу. И буду очень надеяться, что после этого - мы либо свернём эту тему навсегда, либо наш творческий союз окажется на грани краха. Чего бы, очень не хотелось - если откровенно. Пока на этой земле будет цела хоть одна молекула, на которую можно будет, устало помочиться после решающей битвы - я буду упираться рогом до последнего. И насрать - какие вихри враждебные будут вокруг расчехляться. Понятно? Или в письменном виде манифест представить?
– Да ладно тебе.
– Алмаз немного стушевался под её напором.
– Никто оглобли не разворачивает. Имеем мы, в самом-то деле - право на эмоциональную разгрузку? Хоть иногда?
– Имеете.
– Кивнул блондинка.
– Но только очень ограниченное: и только тогда, когда я разрешу. А то началось - Андреича нет, дисциплинка сразу в минус покатилась с дребезгом, и перезвонами. Хрен вам! Последний раз говорю - никого насильно удерживать не собираюсь. Если чувствуете, что где-то в душевной конструкции, подпорочка расшаталась, и с пары гаек вот-вот резьбу сорвёт - идите своей дорогой. Никого, ни в чём, винить не буду. Если остаётесь - будьте любезны, соответствуйте. В полной мере.