Пески Виды

Пушкина Александра

– Это Вида, – начала Терада, о которой Аня успела забыть, любуясь невероятным зрелищем. – Она – Сердце нашего мира. Источник его магии. Была. Вида исчезла. Больше её никто не видел над землями народа те-ранги. Да и в других землях тоже. Встревоженные люди обменивались вестями. Многие уходили в долгие странствия, чтобы хоть что-то узнать о Виде, но никто не преуспел.

За это время наш мир сильно изменился. От берегов отступили моря, земля иссушилась, многие погибли, а те, кто выжил, вынуждены воевать за скудные ресурсы. И ладно бы магия исчезла совсем – тогда было бы понятно,

что Сердце просто… умерло. Но магия всё ещё теплится в наших землях, а это значит, что Вида жива, но медленно угасает. Люди пытались её найти. Как только ни искали: призывали сильнейших, разыскивали с помощью видайев. Увы, это лишь ускорило гибель детей Виды. И жив ли сейчас хоть кто-то из этого прекрасного племени, я не знаю. Поэтому наша надежда теперь только на таких, как ты. Людей с Перекрёстка, однажды получивших в дар частицу Сердца. Любого. Вы – как магниты, чувствуете силу мира и притягиваетесь к ней.

Песок перестал кружиться вокруг рисунка, изображение погасло. Аня заметила, как Лета устало выдохнула и провела тыльной стороной ладони по лбу.

– А… – информации было много, поэтому девочка решила начать с конца, – у вас что, нет никого, кто получил бы в дар часть Сердца?

– Может, и есть, – хмыкнула Терада, – но наше Сердце угасает, а с ним и его магия. Людям Виды недоступны путешествия в иные миры, кроме Перекрёстка, где, как известно, своего Сердца нет. Так что взять новой силы, способной вести к Виде, нам просто неоткуда.

– А… почему недоступны? – искренне удивилась Аня. В мире Твилингаров она не задавалась этим вопросом. – И почему нельзя попасть в другой мир через… Перекрёсток?

– Вы с Летой поладите, – усмехнулась Терада.

Лета в ответ хихикнула и улыбнулась ещё шире.

– Я не знаю, – честно продолжила Привратница. – Так уж устроено мироздание, видимо. Может, это как-то связано с тем, что в твоём мире нет Сердца. Спроси у своих Привратников, когда вернёшься. Возможно, даже моя сестра сможет тебе это рассказать.

Слово «когда» обнадёживало. Значит, Елена-Терада уверена, что Аня вернётся после своей миссии. Уже хорошо. На душе сразу потеплело. У неё будет проводница по миру Виды, да ещё такая весёлая и приветливая. Местная Привратница уверенно говорит об Анином возвращении. Здесь, судя по всему, гораздо теплее заснеженного Нордлига, в котором начиналось прошлое путешествие. Не всё так страшно, как казалось в вечерней Ороше. Ну, сходят, ну, найдут. Хорошее же дело сделают. И за близких можно не волноваться – Мила будет удерживать время.

– А что нужно сделать, если… когда мы найдём эту Виду? – спросила Аня.

Терада переглянулась с внучкой, потом ответила:

– Отчасти Лета знает, что можно сделать, но не исключено, что вы ничем не сможете помочь. И тогда ты просто вернёшься домой. Тебе нужно только найти Виду, и всё. Решать, что с ней делать дальше, предстоит уже нам.

Легче лёгкого! Но не слишком ли? Мир Твилингаров научил Аню, что благие обещания и лёгкие дороги часто ведут не туда, куда хотелось бы.

– А почему вы столько лет ждали? Я же не единственная, кто бывал в других мирах и получил часть Сердца.

Женщина вздохнула:

–

Я просила… передавала просьбы о помощи с сестрой, но… не знаю, почему раньше до нас не снисходили. И почему сейчас наконец прислали тебя. Но я благодарна и за эту помощь.

Голос Терады впервые за время рассказа стал таким неуверенным, и это удивило Аню. С другой стороны – Привратница и правда могла не знать, что творилось на Перекрёстке и почему там не спешили помогать миру Виды.

– Ну? – Терада в упор поглядела на неё. – Ты всё поняла? Или что-то осталось для тебя в тени?

– Вроде бы всё, – пожала плечами Аня. – А мы сейчас пойдём?

Первой захихикала Лета, несколько секунд спустя прыснула от смеха и Терада. Стало даже немного обидно. Что смешного она сказала?

Наконец, отсмеявшись, Терада качнула головой:

– Извини, Аня. Лета не знает иного мира, а я не могу оставаться спокойной, слыша её заразительный смех. То, что ты многого не знаешь о нашем мире, – нормально. – Она кивнула внучке, порывающейся что-то сказать.

И та затараторила:

– Мы не выходим наружу днём! Там такое пекло, что даже опытные те-ранги не рискуют. Поэтому надо подождать вечера и тогда уже идти. Потому что это самое лучшее время для путешествий по пустыням. Особенно по Чёрной. Наша Белая ещё ничего, и Рыжая тоже, а в Чёрной днём совсем горячо. Там только змееходки и могут находиться. Потому что у них пузо, как камень, и кожа твёрдая, и дышат они мало. Могут пузырь под мордой надуть и из него дышать весь день. У меня змееходка своя есть, но те-ранги дышать не могут из пузыря. Мы только воду запасаем у себя, – Лета ткнула пальцем за спину, и Аня с удивлением поняла, что там, судя по всему, не рюкзак. – Поэтому мы пойдём вечером и ночью. Только надо будет закутаться. А до вечера мы спим, запасаемся водой и набираемся сил.

– Поэтому, – строго прервала поток внучкиных излияний Терада, – сейчас я поставлю воду на огонь, мы выпьем чая, потом Лета пойдёт запасаться водой, а Аня что-нибудь поест. Например, оставшийся райхилам. – И, видя недоумение гостьи, женщина уточнила: – Это что-то вроде… вашего плова.

После погружения в ледяную воду, стресса и большого количества новых знаний есть и правда хотелось. Поэтому Аня благодарно улыбнулась. Когда они выпили сладковатого, терпко пахнущего травами отвара из глиняных пиал, Лета встала и направилась в пещеру с озером.

«Интересно, как она воду запасать будет?» – подумала Аня.

Плов оказался и правда вкусным, хотя ингредиенты и не походили на привычные. Вместо риса – какая-то местная коричневая крупа. Мясо довольно жёсткое, тонкое и пряное. Съев свою порцию, Аня почувствовала, что её клонит в сон. С разрешения хозяйки она устроилась на циновке, разложенной прямо на песке, и через пару минут уснула.

Разбудило девочку стрекотание сверчка, а может, какого-то другого насекомого. Занавесь на входе была откинута и закреплена с одного края. Пещеру, как и окрестности, заливало мягкими розоватыми сумерками. Пахло пряностями, нагретой тканью и чем-то ещё – совсем уж неуловимым. Жара спала, и кожу гладил едва ощутимый поток тёплой свежести.