Песнь для Арбонны. Последний свет Солнца

Кей Гай Гэвриел

Блэз и Бертран переглянулись, посмотрели на Валери, а затем все трое рассмеялись. Рюдель пытался сохранить величавый вид, но это трудно сделать, подумал Блэз, когда над тобой смеются три человека.

Тем не менее это был друг, и его явно тревожили опасные события прошлого лета. Он также предложил присоединиться к ним, хотя Блэз все еще ощущал внутренне беспокойство, когда пытался взвесить свои собственные обязательства верности.

Он ответил Рюделю шуткой.

— Боюсь, ты назначил слишком низкую цену. Мне сейчас совсем ничего не платят. Я больше не служу у герцога. Я здесь в качестве его

друга и собираюсь участвовать вместе с ним в турнире через два дня. Боюсь, ты не захочешь работать за мою нынешнюю плату.

Рюдель снова покраснел.

— Понятно. Однако я теперь связан тем, что только что предложил. Могу понять, как тебе весело.

Бертран покачал головой, но тут снова в дверь постучали.

— Нет, не так. Я буду рад, если ты останешься со мной. — Он усмехнулся. — И подозреваю, меня это развлечет. Я буду платить тебе столько, сколько платил Блэзу до того, как его статус изменился. Мы можем обсудить это позже, на досуге, нам даже придется это сделать. А сейчас я прошу всех вас сохранить тайну. — Он направился к двери и сам открыл ее.

За ней стоял Серло за спиной высокого, темнобородого человека с поджарой фигурой воина. Этот человек был действительно в маске и в капюшоне, одет в черную одежду, хорошо скрывающую всадника в темноте. На пороге он внимательно оглядел всех четверых, слабо улыбнулся и снял маску, открыв густые брови и глубоко посаженные серые глаза.

— У тебя неожиданные компаньоны, де Талаир, — произнес он на языке Арбонны с акцентом. — Собственно говоря, считая меня, ты, кажется, собрал полную комнату своих врагов. — Несмотря на такое замечание, он шагнул через порог с уверенной непринужденностью. Бертран закрыл за ним дверь.

— Мой кузен Валери, — тихим голосом представил герцог. — По крайней мере, один друг. По-видимому, вам знаком и Блэз де Гарсенк, и Рюдель Коррезе. И я уверен, что они оба вас знают.

Конечно, они его знали. Если появление Рюделя стало для Блэза шоком, то приезд этого человека его ошеломил. В последний раз он видел эти расчетливые серые глаза под тяжелыми бровями почти два года назад на ледяном северном поле боя. Солнце садилось, мертвые грудами лежали на алом снегу, и три поколения войны были тем проклятием, которое подстегивало яростное сражение.

Блэз отвесил короткий официальный поклон, маскируя свои мысли. Рюдель и Валери поклонились. А потом герцог Бертран, покончив с представлениями, сделал то же самое.

Монархам этого мира положено кланяться.

— Молодой Гарсенк отличается храбростью, которой я научился бояться, — сказал король Дауфриди Валенсийский, взглянув на Блэза. — Что касается отпрыска Коррезе, то я скорее мог бы подумать, что это тебе следует его опасаться, или слухи с прошлого лета были ложными?

— Нет, ваше величество, — выпрямляясь, ответил Бертран. — Но, к счастью для моего хрупкого спокойствия. Рюдель Коррезе теперь жалеет о том, что согласился выполнить тот контракт и лишить жизни человека столь безобидного, как я, и присоединился к моим коранам, желая загладить вину. Не так ли?

— Да, так, — подтвердил Рюдель. — Я осознал безумие моих поступков тем летом, ваше величество. Эн Бертран был настолько любезен, что позволил мне подтвердить искренность моих заявлений, приняв меня на службу. —

Его голос звучал нейтрально и сдержанно, но Блэз понимал, что Рюдель также пытается справиться с потрясением от этой встречи. Ему неожиданно пришел в голову вопрос, знает ли графиня Арбоннская об этой встрече.

— Я начинаю опасаться, — сказал король Дауфриди Валенсийский, — что твое знаменитое обаяние, де Талаир, и на меня тоже подействует. Мне придется подкрепить свою решимость, напомнив тебе твои собственные… э, безобидные слова обо мне, сочиненные прошлой весной. — Он тремя широкими шагами пересек комнату, гулко стуча сапогами по доскам пола, и поднял со стола лютню Бертрана. Довольно ловко взяв три аккорда, он снова повернулся к остальным четверым и спел:

Какой король бежал бы с поля битвы, Как низкий и трусливый Дауфриди? Валенсы и Гораута мужи куда ушли, когда утихла битва… И куплен мир был слабым королем и сыном, Который род свой древний опозорил?

Бертран, наливающий вино у стола, замер со смущенным лицом, слушая. Дауфриди закончил, взял последний аккорд и положил лютню.

— Низкий и трусливый Дауфриди, — задумчиво повторил он. — Должен признать, я был заинтригован тем, чего ты рассчитывал добиться, приглашая меня сюда. Я даже не планировал ехать сюда, на юг, на ярмарку, в этом году. Я становлюсь слишком старым для турниров.

Бертран взял бокал и подошел с ним к королю.

— Рад, если заинтересовал вас настолько, что заставил присоединиться к нам. По крайней мере, — пробормотал он, — я теперь знаю, что ваше величество искусно исполняет мою музыку. Мне также напомнили, что в своей погоне за гармоничными и хорошо написанными песнями следует обращать больше внимания на то, как они могут повлиять на будущее.

Дауфриди со смешком взял бокал и опустился в глубокое кресло. Он вытянул длинные ноги к огню и благосклонно махнул всем рукой, приглашая садиться. Они сели. Король взглянул на Бертрана, его умное бородатое лицо выражало явную иронию. Блэз знал, что они с герцогом одного возраста, но король выглядел старше. У него тоже были шрамы — красный рубец от удара мечом должен проходить по левой стороне шеи и исчезать под одеждой. Блэз знал, как далеко тянется этот след от меча. Он видел, как был нанесен этот удар, который закончил сражение, хотя человек, который его нанес, в тот же момент погиб у Иерсенского моста.

— Теперь ты станешь меня уверять, — сказал Дауфриди Валенсийский, поднимая бокал вина, чтобы полюбоваться рубиновым цветом напитка при свете камина, — что твои строки о моей позорной трусости были вставлены в песню только ради поэтической симметрии. Что твоей истинной целью был король Адемар Гораутский и отец этого человека, — он указал бокалом на Блэза, — и что любое нанесенное мне оскорбление достойно глубокого сожаления и ты искренне просишь прощения. Гальберт де Гарсенк, между прочим, предложил мне оплатить часть гонорара за убийство прошлым летом. Я счел это излишней крайностью и отказался. Просто чтобы ты знал. — Он отпил из бокала. — Вино отличное, — заявил он.