Песнь кинжала и флейты. Том 2

Волков Влад

– Стой! А ну стой, брыть, кому говорят! Дор-ма рокана-ма! Чудище безмозглое! – выбежал за ним черноволосый орк с густой зачёсанной назад шевелюрой. – Хе-хе, – а потом он тут же коварно заулыбался, завидев лежавших на земле девиц. – А впрочем, брыть, может, так даже лучше.

Пленницы

Другой отряд орков своей бандой встречал забредших к ним беглянок. Они не были заодно с налётчиками, впрочем, мало чем от них отличались – разве что шлемы сделаны из черепов и больше именно костяных элементов в броне. Разве что главарь головного убора не носил, тот висел у него на поясе, пока не понадобится.

Заправлял

в банде тот самый, что бежал за трицератопсом. Ящера ловили целой гурьбой, арканили ремнями из кожи всё тех же динозавров, пока лидер и ещё несколько орков связывали пленниц. Лилу была совсем без сил, вскоре уснув, так что её пришлось тащить. Впрочем, для крепкого воина-орка девочка была словно пушинка. Усталым Кьяре и Диане пришлось с узлами на запястьях шагать в покрытую бычьей шкурой косоватую телегу.

– Это ещё что за крыса пустынная! – стряхивал кусающего барсука с ноги черноволосый громила.

– Это со мной! Это Барсук! – рванула к тому Ди, но не могла ни обнять, ни погладить.

– Продам на шкуру и мясо, – хмыкнул орк. – Берите с собой. Скажите спасибо, что еды нам в дорогу хватает. Хотя чем вас кормить, ха-ха, понятия не имею, – пожал он плечами, изображая насмешливую досаду. – В мои планы ваши лишние рты не входили.

Оружие у них отобрали, однако же сложили в большой сундук в изголовье той же повозки, прямо под облучком. Правда, по обе стороны от него сели вооружённые стражники, два крепыша-близнеца, как показалось Диане. Поначалу-то все орки на одно лицо, а когда вглядываешься в их лица, начинаешь потихоньку подмечать индивидуальные особенности. А вот эти двое и вправду были как две капли воды. Только одеты по-разному, у одного шипы в наплечниках, у другого большие черепа двуногих хищных птиц, с которыми здесь встретиться было также опасно, как и с орочьей бандой. Декор доспехов – плетённые из сухих стеблей косы, – подкрашены в бурый и зелёный оттенки. А также по две чёрные косы виднелось в обрамлении их голов из-под шлемов.

Руки девушек были связаны сзади, и они расселись напротив друг дружки внутри подле ящиков с горькой настойкой полыни в закупоренных широких кувшинах. Периодически орки из них отпивали, подготавливая повозку. Впрягали сбежавшего трицератопса, проверяли упряжь на остальных – этих ящеров здесь было ещё трое, а также буйвол, тащивший последнюю из повозок – открытую и гружёную тканями шатров да костяными конструкциями оснований.

Здесь же, в той, где находились под крышей от палящего солнца Ди и Кьяра, помимо выпивки находились также мотки верёвок, масло для разведения огня и вязанки дров, несколько закрытых сундуков и небольшой бочонок, судя по доносящемуся оттуда аромату – с мёдом диких пчёл.

Ди посчитала, что им в каком-то смысле очень сильно повезло. Их пленители не видели способностей Лилу, были не в курсе, что эта девочка – сильная чародейка. А кругом было столько легко воспламенявшихся вещей, что освобождение казалось лишь делом времени. Наступит час – и она с подругами и барсуком вновь будет свободна.

Орки переговаривались в основном на своём наречье, но периодически до девичьих ушей доходили знакомые фразы «Продадим за дорого», «Хороший улов». Ещё орки спорили меж собой, что девушки дороже парней, но при этом самые крепкие и сильные мужчины ещё дороже, чем самые красивые наложницы. «Светленькая весьма ничего» – слышала Ди, но ей это не очень-то льстило из уст зеленокожих варваров.

– Достаточно выручим за этих девчонок. Можно сдать кочевникам, можно в караваны таскарцев, а они перепродадут на рынок невест. Можно даже минотаврам на мясо, они весьма

ценят человечину, – беседовали меж собой разные орки, пугая доносящимися голосами и возможной судьбой своих пленниц.

На стоянке их даже не отпускали из телеги. Не кормили ничем, хотя вокруг все активно трапезничали и даже перед клювами ездовых трицератопсов ставили большие мешки подсохшей травы, раскрывая те, чтобы тем было удобно подкрепить силы.

А с учётом, что рядом всегда было, как минимум, два охранника, а над ними ещё и управляющий повозкой обычно на своём облучке, как правитель на троне, переговариваться меж собой Ди и Кьяре приходилось довольно тихо, а по большей части вообще молчать. Плутовка из Стеллантора всё ждала, когда же проснётся Лилу, Кьяра смогла упросить орков дать хотя бы воды.

– Вот льёшь брагу в воду, она в ней растворяется, – говорил один из стражников-близнецов другому. – Сок кактуса льёшь – растворяется. Молоко льёшь – растворяется! А знаешь, что не растворяется в воде?

– Ну? – буркнул тот.

– Хе-хе. Рыбки! – отвечал первый, заливаясь хохотом.

– Это ж каким полоумным надо быть, чтобы брагу лить в реку, – не меняясь в лице, только фыркнул второй.

Их шутки о рыбе лишь раззадоривали аппетит. Ди не слишком её любила, но вспоминались и рыбные котлеты, что готовил Вир, и стейки, что они на пару мариновали, и вяленные лещи, сушёная корюшка из подачки Велунда и уха из стелланторского кафе «Стефан», где очень вкусно готовили.

Нагрянувшая тоска по дому и воспоминания как-то поглотили урчание живота и чувство голода, завлекая потоками прошлого. Оно неслось без какой-либо хронологии: обрывочные яркие воспоминания в сопровождении каких-то призраков – лица тех, кого больше нет рядом или чья судьба теперь была неизвестна. Казалось, она даже слегка ощущала определённые запахи и атмосферу тех мест, снова с головой погружаясь в омут собственной памяти.

Хотелось вернуться туда, даже на пепелище южного квартала после налёта дракона. Вдруг там возвели новые постройки? Но не прилетит ли Фенрир снова? Что в голове сейчас у Фариса, который с мечом перебирается из города в город? Ведь где-то сейчас в Лонгшире творится настоящий ад, тот самый, что был в Стелланторе во время прилёта дракона.

– Сюда слушай, возвращается домой как-то орчонок, с папкой рыбачил, – начал снова один из стражников. – В слезах весь, орёт на всю хижину. Мать спрашивает: чё, мол, случилось? А тот в ответ: да мы рыбу ловили, вытянули огромную такую из реки, а верёвка не выдержала и порвалась. Мать ему: ну, бывает, чего плакать-то? А малец в ответ: так я и засмеялся! – и показывает вот такенный шишак на затылке от отцовского тумака, а-ха-ха!

Тут уже и второй немного посмеялся, подрагивая всем торсом, одетым в доспехи. Мелькнула мысль, что раз эти двое неплохо знают имперский, он же «общий», он же «людской», то с ними можно о чём-то поговорить, как-то разжалобить, рассмешить, стать не просто пленницами. Вот только она не была ни Форком с его вечными смешинками, ни кем-либо из братьев Идраган с весёлыми песенками-потешками. Со связанными руками даже проворной плутовке было не до юморных историй.

Лагерь так и не развернули, двинулись дальше. Самым неприятным было то, что с собой в карманах и маленьких сумках с собой были и орехи, и печенье, джерки и вяленое мясо, но со связанными руками до всего того было не добраться. Аналогичная ситуация была и у Кьяры, но не есть же друг у дружки из кармашка, да ещё и эти два зелёных надзирателя как увидят, так сразу себе отберут. А молча и не подавая виду можно было хотя бы сохранить припасы.