Песнь кинжала и флейты. Том 2

Волков Влад

– Что б тёмного эльфа да в гномьи загробные чертоги… – сомневался гном-чародей, но девочка, видать, попросту ничего другого не знала, вера других культур о посмертии или перерождении ей была чуждой и незнакомой.

В каком-то смысле догадка и опасение Ди, что тот цветок мог по мясному запаху оказаться хищником, оправдалось, пусть свирепая тварь оказалась совсем не растением, а крупные яркие лепестки лишь приманкой-наростом. Но это несказанно впечатлило девушку, отвадив доверять всему, что она видит. Показывая, какие ужасы могут скрываться за внешней красотой.

Достав флейту, Диана заиграла грустную мелодию,

выплёскивая свои чувства сквозь дыхание и движение пальцев. Звук свирели разносился по ближайшей равнине, а девушка надеялась, что это почтит память павшего и упокоит его дух.

– А оружие его? – приподнял «сколопендру» Фламер. – Туда же? Захоронить вместе с ним, как думаете?

– Совсем уже того, что ли?! У тебя не только волосы зелёные, но и мозг уже мхом и тиной покрылся? В городе продашь, за такое на чёрном рынке целое состояние выручить можно! – возмущался Бром.

– Нехорошо как-то. Но в честь фомора без принципов и морали да ещё от лица его собратьев по банде, может, и в самый раз. Пусть кому-то ещё послужит. Я этой дребеденью владеть не намерен, – повертел белг оружие в руках. – Мне по старинке с клинком и кинжалом комфортнее.

Из остальных тоже никто не вызвался взять себе «сколопендру». Присутствующие почтили память Кабала примой молчания, а потом Ди, достав флейту, сыграла пронзительную грустную мелодию, которой когда-то обучил её старший брат. Неторопливую, плавную, преисполненную печали и одиночества. Нечто тоскливое, но не заунывное, несущее сквозь эту грусть ещё и капли умиротворения и покоя.

Они допили, у кого оставалась зеленовато-жёлтая крепкая настойка, и начали расходиться. От выпивки Диане сразу стало полегче, но тело ещё больше не слушалось. Хорошо, что её должны повезти в телеге и не нужно куда-то идти или держаться верхом. Погрузка давно завершилась, оставалось лишь занять места да наконец двинуться в путь всей бандой в три телеги и гружёного степного сайгака с гномом на могучей спине.

– Напьётся до песен или нет? – тихо спросил на спор Фламер у людоящера, видимо, имея в виду Брома.

– Да напьётся, куда денется, – хмыкнул Хрисс, полуприкрыв глаза с недовольным видом и сразу швырнув эльфу заведомо проигранную монетку, которую тот поймал на лету в кулак.

Благодаря лагерю сгинувших таскарцев, как ориентиру, степные грабители точно знали путь в сторону Бирона. Священник Стефан отвечал за навигацию, сменив Хрисса на посту всадника. Лилу и людоящер вновь смогли отвлечься на книгу о небесных светилах, а иногда раскидывали вдвоём партию в «Архимага» – ящер носил при себе колоду. Норд над чешуйчатым товарищем периодически подшучивал, что тот картограф же, а не «картёжник», опять, дескать, понятия попутал. Но большую часть дороги Бром, как и обещал, держался возле другой телеги, там, где был мешочек корицы, но не было девушек.

А Ди с Кьярой, поедая миндальные орешки, пытались разговорами отвлечься от случившегося. Гладили барсука, играли в известные города, припоминая названия, в том числе не относящихся к Лонгширу вовсе. Девушки придавались воспоминаниям о лагере, как, например, собирались в поход на орков, да измотались-проголодались, что забили на всё.

– Всё дело в с-с-стратегии, – учил Хрисс гномочку принципу игры в цветастые карты. – Перемешивают две колоды «Архимага», обычно твою и соперника, вон у Фламера тоже есть, но нам и одной хватит

сыграть, сброс-с-с всё равно идёт в единую общую стопку. А далее уже смотришь, какой картой ходить, а какую придержать. Есть такое, что меняют местами стены или уравнивают прирост ресурса. Многое завис-с-сит и от ус-с-словий. Возвести замок в двадцать пять, пятьдесят или даже сто единиц!

Южнее уже виднелись песчаные барханы и вытесанные из рыжеватых скал громадные фигуры сфинксов, грифонов и мантикор, украшавших и даже устрашавших в каком-то смысле границы Таскарии. Восточнее располагались имперские дозорные посты и пограничные гарнизоны. Но двигалась банда вдоль юга Лонгшира, где средь степей на живописном оазисе должно возвышаться крупное поселение.

И хотя с наступлением темноты их то и дело преследовала всякая степная нечисть и вылезшие на охоту ночные хищники типа зловеще завывающих стай койотов, добраться до стен крупного каменного города всей компании удалось без новых схваток и потерь.

Бирон

В ночном мраке величественные башни казались сине-чёрными с фиолетовым отливом. Каменной кладки не было видно вовсе, у внешней городской стены была шершавая наружная облицовка. Ни фигур, ни надписей, ни барельефов, лишь арки бойниц да фортификационные нагромождения.

Бирон походил на эдакий каменный кактус. Непомерно высокие стены служили общим стволом или садовой оградой, а из центра разрастались ровные «побеги» высотных цилиндрических башен, соединявшихся паутиной мостов и переходов, натянутых бельевых верёвок, а также тросов в валиках различных устройств.

Многие «стволы» разрастались дополнительными конструкциями-ветвями. Утончённые башни всегда венчались конусовидной крышей из широкой тёмной черепицы. Повсюду на этажах располагались балконы и наружные галереи в обход построек, чтобы перебираться по верхнему ярусу между соседними зданиями. А также были лопасти ветряных мельниц, вращавших внутри не жернова, а другие полезные механизмы.

Пружины и шестерёнки периодически показывались на глаза в отдельных прорезях или отбрасываемых косых тенях, но по большей части были скрыты за гладкой облицовкой. Наружные башни имели выступы-площадки для баллист, но даже над ними поверх опорных колонн всё равно были остроконечные купола под тон и стиль всего остального, будто сооружал абсолютно всё здесь один и тот же архитектор.

За счёт своих нескольких ярусов город казался большим. Довольно компактным по площади, всерьёз уступающим, например, Велунду или тем более Стеллантору, но беглого взгляда хватало, чтобы понять, сколько всего размещено здесь по разные стороны на всех этих этажах. Причём возвышенности начинались с первых же зданий окраины, никаких трущоб бедных кварталов в привычном их понимании.

Однако за приоткрытыми воротами всё же виднелись типичные признаки не самого ухоженного района. Кривоватые изогнутые дороги со съехавшей кладкой, потрёпанность строений, простенькие навесы, перевёрнутые бочки. И это явно было не худшим, что могло здесь предстать взору, всё-таки впереди был проезд через главный вход, сопровождаемый базаром, ярмаркой, кучей всевозможных лавок, дымной кузницей, пекарней, дешёвым трактиром – всё это, разумеется, лишь на первом ярусе. А над ними возвышались уже совершенно иные заведения: мастерские и жилые комплексы для бедных семей.