Песнь кинжала и флейты
Шрифт:
– Да, – кивнула Ди. – Потому я и здесь. Жить-то теперь негде. А бежать из города… не знаю, куда. И брат пропал… Не день, а сущая суматоха! Мне бы поспать, устала безумно… – вздыхала она.
– Скоро отведу тебя в одно хорошее место, – погладил её чуть выше локтя Маркелл.
– Пойду погляжу, что там у вас за дракон, – качал головой гог, всучив девочке зелье. – Вот тебе, подарочек, – спешно зашагал он прочь за их спины.
– Но я же не отгадала, – слегка удивилась девушка, а Вурс ей ничего не ответил и даже не оглянулся.
– Вон смотри, книга рецептов на лавке, то ли он забыл, то ли кто из коллег, – ткнул
Никто не отозвался, и он забавной походкой подбежал к книге, взяв тёмный потрёпанный томик с тёмно-синей лентой-закладкой ляссе. Повертев в руках и полистав, а потом перевернув, через какое-то время понимая, что глядит на содержимое вверх ногами, он указал ей на картинку с растениями.
– У-ук! – откуда-то барсук притащил в зубах медную железяку, похожую на изгиб перегоночной трубы.
– Нам это не нужно, – заявила Диана, присев и выхватив вещицу, после чего повращала её в руках, не поняла назначения и просто положила на ближайший столик. – Лучше б ключи стащил от клеток с детьми, – хмурилась она на барсука.
– У-ук, – только и проворчал тот, расстроенный, что блестяшка хозяйке не понравилась.
– Вот, гляди. Знаешь в чём вся прелесть алхимического языка? Что они зашифровывают свои рецепты! У многих ингредиентов есть «народные» или «алхимические» названия. Вот, например, вороний глаз, знаешь ведь такую ягоду? – интересовался Маркелл.
– Да, ядовитая, – кивнула Ди.
– Видать, остальные части яд нейтрализуют или доза довольно малая, – пожал плечами гном. – В общем, когда пишут там «горсть вороньих глаз» или там «один глаз ворона», то это не птицу надо ловить и ей око ножом выковыривать, а знать, какую ягоду искать. Или вот ещё волчье лыко, – зачитывал он почти по слогам, будто читать мог с трудом, впрочем, дело было не в нём, а в ужасном почерке составителя. – Ноготь матери, во! Это лист мать-и-мачехи, растение такое. Даже я знаю, а из меня травник, как из орка танцовщица! А? А? – ждал он от неё приступ смеха и реакцию: мол, хорошо сказанул? – Видела когда-нибудь оркшу на сцене бродячего театра?
– Нет, – покачала она головой, всерьёз удаляясь в разные воспоминания об уличных представлениях, что лицезрела на городских площадях.
– Лисий гребень, значит, гриб лисичка. Рыжик ещё зовут. Заячья кровь – зверобой. Свиной пятак, тоже гриб, – показывал он ей картинку желто-бурой свинухи среди осенних листьев. – Щучий хвост, огонёк, оленьи рога, всё в рецептах зелий – не то, чем кажется!
– Интересно, но я вряд ли запомню, – робко проговорила Диана, дивясь такой информации, хоть и знала пару «народных» названии грибов и растений, просто не думала, что их вот так много.
– Люблю болтать с алхимиками, – улыбался низкорослик, – так сказанут, так загнут, а ты поди пойми, что они имели в виду! Один говорит вчера: кобыла, мол, сдохла. Я ещё думаю, какая к чёрту в Нижнем Городе кобыла, откуда вообще… А другой ему что-то в духе «топором-то бил?». Тот в ответ «камнем бил, топором бил, и так и эдак сапогом пинал, не желает подниматься! За новой сегодня пойду!». А речь-то шла о какой-то там смеси и пене алхимической из неё. Камнем бить – кристаллизовать для уменьшения потерь, сохраняя часть ингредиентов.
Немного поднявшись по неровностям и ухабам, где наплывала земля под выпиранием кристаллических друз из стен этого своеобразного «грота», в скором времени на возвышенности они оказались у заведения с походной передвижной кухней, напоминавший таверну без стен и потолка. Просто дубовые, топорной работы столики и табуреты с четырёх сторон.
Там их встречал улыбчивый рыжебородый эльф в поварском перепачканном фартуке поверх бордовой рубахи с короткими рукавами. Как и все чистокровнее представители остроухих, вдвоё выше ростом, чем Диана. Могучий, плечистый, но, конечно, не ровня тому мяснику из подворотни. Гораздо менее крепкий на вид, с немного выпирающим животом и всё-таки с сильными внушительными руками. Он очищал большую кастрюлю, тряпочкой протирая разводы вверху и громадным половником со дна вылавливая отрубленные куриные лапки, сливая остатки бульона в отдельную плошку, а те складывал в глиняную широкую миску.
– Это Эльдар, – представлял его гном. – Эльдар, это Диана…
– И Барсук, – представила она зверька не то по видовой принадлежности, не то дав тому простую созвучную кличку, но лишь бы свирфнеблин опять не перепутал того с каким-нибудь бобром или кроликом в очередной раз.
Зверь аж воодушевился всеми царящими здесь запахами, особо охотно шевеля чёрным носом возле тарелки с выловленными птичьими лапами, которую рыжий тип тут же отодвинул по-быстрому своими крупными пальцами, а потом по доброте душевной всё-таки швырнул одну на землю, подкормив животное.
В такое время, казалось, клиентов здесь не было. Хотя далеко-далеко, в тени у скалистой стены Ди всё же приметила одного мужчину с короткими, чуть взъерошенными волосами и узким разрезом глаз, как у щуров из Дайкона. Он устало клевал носом возле большой миски с рисом, периодически тот поедая и в одиночестве думая о своём.
– Симпатичная. На уловки всякие не ведись, – прокряхтел бородач, разминая связки: видать, давно тут молча сидел. – Ну, угостить тебя чем? – гулко мычал его низкий голос, немного напоминая тембр кузнеца-минотавра Горлака.
– Ты нашего Эльдара не бойся. Он и мухи не обидит, – заявил Диане Маркелл, а в этот момент вившаяся вокруг вспотевшего тела рыжего работяги чёрная толстая муха села тому на шею и была насмерть раздавлена крепким хлопком мужской ладони. – Хе-хе… – замялся сразу гном. – У неё был тяжелый день. Она хорошо посражалась там, наверху, – рассказывал он повару. – Слушай, Эльдар, угости нас винишком хорошим таскарским? – просил Маркелл.
– Кхе, ишь ты! – глядел этот крепыш какое-то время, переводя свой нежно-карий взор с лица Дианы на физиономию гнома и обратно. – Налью пару рюмок, – протёр он свои пальцы в курином жиру о фартук, где уже были разводы от свеклы, сельдерея, мяса и много чего ещё.