Песнь молодости
Шрифт:
Студенческая форма на нем насквозь промокла, но лицо его светилось радостью. Задержавшись на пороге, он кивнул Дао-цзин и представился:
— Ты меня не знаешь, а я тебя знаю с первых дней, как ты приехала сюда. Тебя зовут Линь Дао-цзин, правильно? А меня Юй Юн-цзэ. Я родом из этой деревни, учусь в Бэйпине, в университете. Юй Цзин-тан — мой двоюродный брат. Дао-цзин… как ты только решилась на такое?..
Речь его была размеренной и гладкой. Дао-цзин сидела понурившись, ослабев после пережитого потрясения. Помолчав, она подняла голову и бросила смущенный взгляд на него.
— Спасибо тебе, если
Юй Юн-цзэ поднялся с кресла и, приблизившись к ней, спросил:
— Что с тобой произошло? Расскажи.
За окном тихо шелестел дождь. В комнате горела керосиновая лампа, и от ее света холодная дождливая ночь за окном казалась еще более темной. Решившись, Дао-цзин улыбнулась:
— Конечно, я расскажу тебе обо всем. Мне кажется, что ты вовсе не похож на своего двоюродного брата.
Для потерявшей надежду, очутившейся в тяжелом и опасном положении Дао-цзин встретить сочувствие к себе было все равно, что найти на чужбине родного человека. Поэтому молодая девушка со всей откровенностью поведала Юй Юн-цзэ свою жизнь. Рассказала она и о том, как случайно подслушала разговор мужчин в храме.
Когда она говорила об этом, ее красивые и печальные прежде глаза горели негодованием:
— Я ненавижу! Я ненавижу все! Ненавижу всех людей, ненавижу семью, ненавижу себя!.. Почему человек, который не хочет мириться с этой мерзостью, попадает в тупик?..
— Я знаю… Если бы ты ничего мне не рассказала, я все равно угадал бы почти все, что с тобой произошло. — Юй Юн-цзэ смотрел в глаза Дао-цзин и грустно улыбался. — С самого твоего приезда в нашу деревню, когда я увидел твое печальное лицо, я понял, что ты очень несчастна и страдаешь. Но у нас не было случая поговорить. — Бросив на Дао-цзин выразительный взгляд, он помолчал. — Не знаю почему, но я давно боялся, как бы с тобой чего не случилось. Поэтому все время ходил за тобой. А сегодня, увидев, в каком состоянии ты вечером выбежала из храма, я еще больше испугался и решил остаться на ночь в зале напротив твоей комнаты.
Только теперь Дао-цзин поняла все. Оказывается, их встречи у моря были не случайны. Он беспокоился о ней… Когда эта мысль пришла ей в голову, она украдкой бросила на него взгляд и невольно покраснела.
— Линь Дао-цзин… — обратился он к ней, затем, остановившись на секунду и словно передумав, произнес уже другим тоном: — Что же ты в конце концов собираешься делать?
— Юй Цзин-тан намеревается подло поступить со мной. Мне остается лишь одно — уехать отсюда.
— Куда? — поспешно спросил он.
Дао-цзин взглянула в его беспокойные глаза и наивно ответила:
— Куда поеду? Не знаю! Буду Скитаться — куда приеду, там и будет мой дом.
— Ну, так не годится! — Юй Юн-цзэ опустился в кресло. — «Воронье везде черное!» Здесь царит мрак, разврат, и везде так. Ты молодая девушка, тебе нельзя рисковать собой.
— А что мне делать? — обратилась Дао-цзин к молодому человеку; он так неожиданно вошел в ее жизнь, заслужил ее уважение, и она ему доверилась.
— Не стесняйся, Дао-цзин! Мы познакомились недавно, но кажется, будто знаем друг друга много лет. О Цзин-тане не беспокойся — он боится моего отца. Отец пользуется здесь большим влиянием: раньше он
Она отрицательно покачала головой.
— Нет, я не могу дышать одним воздухом с таким подлецом, как Юй Цзин-тан! Лучше умру с голода, чем стану унижаться перед ним…
— Быть учительницей вовсе не означает унижаться перед ним. Потом Юй Цзин-тан — образованный человек…
Дао-цзин перебила его:
— Его нельзя назвать образованным человеком, с ним стоять-то рядом противно.
Маленькие блестящие глаза Юй Юн-цзэ пристально смотрели на нее. «За этой красивой и хрупкой внешностью скрывается сильный и упрямый характер. Почему она так упорствует?» Юй Юн-цзэ хотел возразить Дао-цзин, но, заглянув в ее глаза, решил промолчать.
Сидя друг перед другом, они оба молчали.
Небо быстро светлело. Разноголосо прокричали петухи. Дао-цзин устало опустила на стол голову. Мысли ее смешались, говорить не хотелось. Юй Юн-цзэ поднялся и посмотрел в окно: дождь совсем прекратился, небо прояснилось.
Освещаемый бледным светом зари, он снова подошел к Дао-цзин и слегка хриплым голосом произнес:
— Я ухожу, тебе надо отдохнуть. Когда встретишь Юй Цзин-тана, ни в коем случае не показывай вида, что слышала, о чем они говорили вчера вечером. О нашем с тобой разговоре тоже ничего ему не говори. И мнение мое такое: уезжать сейчас тебе не следует… А о том, как тебе здесь лучше устроиться, мы еще поговорим. Приходи после обеда к морю. Хорошо?
Дао-цзин встала из-за стола и утвердительно кивнула головой.
Выходя из комнаты, Юй Юн-цзэ на мгновение задержался в дверях. Их взгляды встретились, и оба невольно покраснели.
К вечеру море снова улыбалось. Волны медленно накатывались на песчаный берег. Над водой слышались тоскливые крики чаек.
Лучи заходящего солнца освещали береговые скалы. Дао-цзин и Юй Юн-цзэ сидели на небольшой ровной площадке у самой воды.
Опустив голову, девушка следила за золотыми бликами на воде и о чем-то думала. Юй Юн-цзэ, устремив взгляд в морскую даль, всматривался в смутно видневшуюся линию горизонта. Время от времени он украдкой бросал взгляд на нее. Наконец он прервал молчание:
— Дао-цзин… я хотел бы, чтобы ты верила мне. Мы недавно узнали друг друга, но я вижу, что ты волевая девушка. Я искренне сочувствую тебе и восхищаюсь тобой… но не могу не беспокоиться… Никуда не нужно уезжать! Я обещаю, что ни один человек тебя здесь не обидит. Юй Цзин-тан ведь согласился, чтобы ты работала в школе. Ты вполне справишься с обязанностями учительницы в третьем классе. Ну как?
С грустью взглянув на его сосредоточенное лицо, Дао-цзин ответила:
— Спасибо тебе, но… Я хорошо помню слова Горького: «Человек — это звучит гордо!» И не хочу унижаться и жить кое-как… — голос ее звучал все громче. — Стремись я к обеспеченной жизни, так давно бы вышла замуж и не скиталась бы, как теперь. Но что это была бы за жизнь? Я стала бы живым трупом.