Песнь небесного меча

Корнуэлл Бернард

— Но я знаю Этельфлэд целую вечность! — воскликнул я.

— Он боится, что ты знаешь ее слишком хорошо, — ответил Пирлиг. — И это сводит его с ума.

— Но это глупо! — сердито заявил я.

— Это — ревность, — сказал Пирлиг. — А ревность глупа.

Эрик тоже наблюдал за тем, как уходит Этельред, и был озадачен так же, как и я.

— Он — твой командир? — спросил он.

— Он мой кузен, — горько проговорил я.

— И твой командир? — повторил Эрик.

— Господин Этельред командует здесь, — объяснил Пирлиг, — а

господин Утред подчиняется.

Эрик улыбнулся.

— Итак, господин Утред, мы договорились?

Он задал этот вопрос по-английски, слегка неуверенно выговаривая некоторые слова.

— Ты хорошо говоришь по-английски, — удивленно сказал я.

Тот снова улыбнулся.

— Меня научила рабыня-саксонка.

— Надеюсь, она была красивая. И — да, мы договорились, если не считать одного небольшого изменения планов.

Эрик ощетинился, но остался вежливым.

— Изменения? — осторожно переспросил он.

— Вы можете взять «Покорителя Волн», — сказал я.

Я думал, Эрик меня расцелует. На одно мгновение он не мог поверить своим ушам, потом увидел, что я не шучу, и широко улыбнулся.

— Господин Утред… — начал он.

— Возьмите его, — перебил я, не желая выслушивать благодарности, — просто возьмите и уплывайте!

Я передумал из-за слов Алдхельма. Он был прав — все в городе принадлежало теперь Мерсии, а ее правителем был Этельред. Мой кузен был жаден до всего красивого, и если он обнаружит, что я захотел оставить себе «Покорителя Волн» (а именно так я и собирался поступить), то позаботится о том, чтобы отобрать у меня корабль. Поэтому я вырвал судно из его хватки, вернув братьям Тарглисон.

Зигфрида перенесли на корабль. Норвежцы, с которых сняли все оружие и ценности, под охраной моих людей перешли на «Покорителя Волн».

На это ушло много времени, но наконец все они очутились на борту и оттолкнулись от причала. Я наблюдал, как они гребут вниз по течению, к легкому туману в низовьях реки.

А где-то в Уэссексе прокуковала первая кукушка.

Я написал Альфреду письмо. Я всегда терпеть не мог писать, и прошли годы с тех пор, как я в последний раз пользовался пером. Теперь священники моей жены царапают письма за меня, но они знают, что я умею читать, поэтому аккуратно записывают то, что я им диктую.

Но в ту ночь падения Лундена я написал Альфреду собственноручно.

«Лунден твой, господин король, — говорилось в моем письме, — и я остаюсь здесь, чтобы заново отстроить его стены».

Даже это короткое послание истощило мое терпение. Перо брызгало, пергамент был бугристым, а чернила, которые я нашел в деревянном сундучке с добычей, явно награбленной в монастыре, ставили кляксы.

— Теперь приведи мне отца Пирлига, — сказал я Ситрику, — и Осферта.

— Господин, — тревожно

проговорил Ситрик.

— Знаю, — нетерпеливо сказал я, — ты хочешь жениться на своей шлюхе. Но сперва приведи отца Пирлига и Осферта. Шлюха может подождать.

Пирлиг появился мгновение спустя, и я подтолкнул к нему по столу свое письмо.

— Я хочу, чтобы ты отправился к Альфреду, — сказал я, — отдал ему это и рассказал о том, что тут произошло.

Пирлиг прочел мое послание. Я увидел, как на его уродливом лице промелькнула улыбка, которая исчезла так быстро, что меня не оскорбило его мнение о моем почерке. Он ничего не сказал, прочитав мое короткое послание, но удивленно оглянулся, когда Ситрик ввел в комнату Осферта.

— Я посылаю с тобой брата Осферта, — объяснил я валлийцу.

Осферт напрягся. Он ненавидел, когда его называли братом.

— Я хочу остаться здесь, — сказал он. — Господин.

— Король желает, чтобы ты был в Винтанкестере, — отмахнулся я, — а мы повинуемся королю.

Я взял у Пирлига письмо, обмакнул перо в выцветшие чернила, ставшие ржаво-коричневыми, и приписал еще несколько слов.

«Зигфрид, — старательно вывел я, — был побежден Осфертом, которого мне хотелось бы оставить в своей гвардии».

Почему я это написал? Осферт нравился мне не больше, чем его отец. Однако тот спрыгнул с укреплений и, таким образом, показал свою храбрость. Возможно, глупую, но все-таки храбрость; ведь если бы он не прыгнул, Лунден в тот день мог бы остаться в руках норвежцев и датчан. Осферт заслужил свое место в «стене щитов», хотя его шансы выжить там были отчаянно малы.

— Отец Пирлиг, — сказал я Осферту, подув на чернила, — расскажет королю, как ты сегодня себя вел, и в этом письме я прошу вернуть тебя в мои войска. Но ты должен оставить решение за Альфредом.

— Он откажется, — надувшись, сказал Осферт.

— Ничего, отец Пирлиг его уговорит, — ответил я.

Валлиец приподнял бровь в молчаливом вопросе, и я чуть заметно кивнул ему, чтобы показать, что не шучу.

Я отдал письмо Ситрику и наблюдал, как тот складывает и запечатывает воском пергамент. Потом приложил к печати свой знак с волчьей головой и протянул письмо Пирлигу.

— Расскажи Альфреду о том, что тут произошло, — сказал я, — потому что от моего кузена он услышит совсем другую историю. И поспеши!

Пирлиг улыбнулся.

— Ты хочешь, чтобы мы добрались до короля раньше, чем до него доберется посланец твоего кузена?

— Да, — ответил я.

Этот урок я усвоил: обычно верят тем новостям, которые прибывают первыми. И не сомневался, что Этельред отправит триумфальное сообщение своему тестю. Как не сомневался и в том, что будет в нем говориться, и в том, что наш вклад в победу будет уменьшен до полного ничто.

Отец Пирлиг позаботится, чтобы Альфред услышал правду, хотя поверит ли король услышанному — это уже другой вопрос.