Песнь ножен
Шрифт:
— Вряд ли здесь уместно слово «зловредный», — отвечал Солдат. — Как бы там ни было, не забывай: жизнь в принципе несправедлива. Тебе ли жаловаться, Спэгг? Ты мог бы выносить мусор и чистить канализацию, а вместо этого стал хранителем королевской казны… Да, кстати, в конце года я приглашу в твое ведомство ревизоров. Так что готовься к проверке. Надеюсь, твои книги в порядке?
Спэгг издал крик боли.
— Почему ко мне? Почему не к принцу? — Он помолчал несколько секунд. — И вообще, кто такие эти «ревизоры»?
Солдат разъяснил, и Спэгг побледнел. А Маскет мрачно кивнул.
— Он
— Я… мне нехорошо, — промолвил Спэгг слабым голосом. — Нельзя смеяться над больным человеком…
Пережив две напасти, люди осознали: это далеко не конец. Они готовились к новым бедам, и ОммуллуммО не обманул ожиданий. Колдун был безумен, однако отличался коварством и изобретательностью. После молока на город обрушилась напасть разврата. Люди рвали на себе одежду, ходили по городу обнаженными и занимались любовью у всех на глазах. Старые девы и почтенные холостяки распутничали без зазрения совести. Правда, обошлось без изнасилований, да и малолетние дети избежали заразы разврата. Вдобавок эта напасть поразила не всех, а приблизительно каждого десятого. Так что многие, не затронутые заразой, были шокированы и недоумевали.
Поначалу Солдату эта напасть казалась сравнительно безобидной: она не наносила большого урона городу. Однако подобное поведение людей вызывало ревность. Вспыхивали многочисленные драки и потасовки. Дело не раз доходило до смертоубийства. Невинные девушки становились распутными шлюхами. Робкие застенчивые юноши превращались в похотливых чудовищ. Хотя только десять процентов населения были поражены этой болезнью, еще двадцать — если не тридцать — пострадали от непристойного поведения.
Однако и это заклинание со временем утратило силу.
Следующей напастью стала буря. По ночам на город обрушивался ураган, и люди боялись открывать двери и выходить из домов. Ветер выворачивал с корнем деревья, сшибал виселицы и уносил с собой клетки с заключенными в них скелетами. Вихри вырывали из креплений факелы и швыряли их на соломенные крыши, которые моментально вспыхивали, едва их касалось пламя. Ураган отрывал от крыш куски черепицы и носил по городу; их острые как бритва края стали причиной смерти множества горожан. Ветер подхватывал людей, яростно бросал и крутил их, а потом с силой швырял о стены или о мостовые. Опасность витала в воздухе. Да что там, сам воздух и был опасностью!
— Я всегда ненавидел ветер, — мрачно сказал Спэгг. — Какой в нем смысл? Дождь — это да. Он нужен, чтобы поливать посевы и наполнять питьевые сосуды. Солнце? Оно помогает расти деревьям и травам. Темнота нужна, чтобы мир отдохнул, и люди могли спокойно поспать. Снег и мороз убивают вредителей. Но ветер? От него никакого проку, только раздражение. Он совершенно бесполезен.
— Пожалуй, я с тобой согласен, — кивнул Маскет. — Долой ветер!
— А как насчет воздушных змеев? — заметил Солдат. — Вдобавок ветер помогает кораблям плавать. И сушит белье на веревках. Ветер иногда тоже приносит пользу.
— Но не такой, — возразил Спэгг. — Спокойные
Ветер царил в городе неделю. Он с ревом носился по улицам, выворачивал столбы и кидал их словно копья. Еще больше вреда принесли смерчи. Они вывинчивали из земли указательные столбы, перекручивали шпили зданий и корежили флагштоки. Если вихрь заставал человека на улице, он мог запросто свернуть ему шею…
Вслед за ветрами явились ядовитые черви. Они покрыли каждый клочок земли. Сначала люди собирали червей и выбрасывали в мусорные кучи, но яды в их телах были столь сильны, что проникали через кожу, и люди погибали. Спэгг изобрел собиратель червей, похожий на огромный пинцет, и заработал кучу денег, продавая инструмент испуганным горожанам. Ядовитых червей складывали в мешки, выносили за городские стены и сжигали.
Шестой напастью стали двенадцатиголовые крысы, крысы-короли, как называли их некоторые горожане. Эти свирепые создания вылезали из канализации и набрасывались на людей. Они были похожи на колесо из двенадцати крыс, соединенных задами. Крысы кружили по улицам и кусали всех, кто попадался им на пути; сваливались с крыш на спины людей и животных и перекусывали им шейные позвонки. Зачастую крысы прятались в постелях и, когда человек засыпал, вгрызались ему в живот, добираясь до кишок с такой скоростью, что люди тут же умирали. Некоторые прятались в шкафах; стоило открыть дверцу, как крыса бросалась и в клочья раздирала лицо…
— Это твои друзья, — сказал Маскет Спэггу. — Ты наверняка находишь с ними общий язык.
— Не дерзи, мальчишка, — огрызнулся Спэгг. — Крысы мне не друзья.
— Если не друзья, значит, родственники.
Так или иначе, крысы, по крайней мере, были осязаемым, реальным противником, и люди научились с ними бороться. Горожане вооружились мечами и дубинками; расстроенные и злые, они вымещали свою злость на всех грызунах. Обычно напасть продолжалась от одной до двух недель, но с крысами расправились в четыре дня.
Пережив шесть напастей, горожане знали: скоро последует седьмая. Злосчастья, насланные магами, всегда приходят всемером. И последняя напасть — самая жуткая. Например, как сказал Солдат, она могла вылиться в смерть всех первенцев. Или все молодые женщины в королевстве станут бесплодными, и не появится новых детей. Или же молодые мужчины сделаются стерильными… Так что люди со страхом ожидали последней напасти.
Те, кто предсказывал нечто ужасное, оказались правы. Те, кто ожидал чего-то, до сих пор невиданного и неслыханного, также не ошиблись. Остальные были разочарованы. Седьмая беда пришла — жестокая и неумолимая.
Однажды утром каждый третий горожанин Зэмерканда, проснувшись, обнаружил собственное увечье. Жизненно важная часть его организма, необходимая, чтобы зарабатывать на жизнь, оказалась повреждена.
Музыканты оглохли.
Лучники ослепли.
У писцов отсохли руки.
Ораторы онемели.
У поваров и дегустаторов атрофировались вкусовые рецепторы.
Парфюмеры утратили обоняние.
Знаменитые мужчины-любовники пришли в ужас, увидев между ног нечто, напоминающее гнилей стебель морской водоросли.