Песнь песков
Шрифт:
Кто, возможно, и до сих пор сидит, притаившись там, в темноте, сдерживая дыхание, снова готовый убить.
Роман посмотрел внутрь «Серебряного Рейнджера», но ему ничего не удалось разглядеть. Он подождал, пока глаза привыкнут к полумраку, затем из темноты стали выступать какие-то очертания, ящики, тюки, весь их багаж, сваленный в кучу и крепко перевязанный. И два продолговатых, плотных тюка, положенные прямо на линолеум. На конце одного из этих валиков более светлый, по сравнению с остальной массой, пучок. Белокурые волосы Татьяны? Надо подойти поближе.
Он обхватил ладонью
Луна, последовавшая за его вторжением, оказалась милосердной и залила трейлер своим молочным светом. Татьяна и Ян. Связаны, как палки колбасы. Глаза закрыты. Но живы. Огромный фиолетовый кровоподтек украшал костлявое лицо Яна, покрывая левый глаз, висок, скулу и половину подбородка. Удар был не из слабых. Что до Татьяны, она дышала спокойно, рот ее был приоткрыт, и Роман почувствовал знакомый запах эфира. Анестезия довольно архаичная, но действенная.
Он разрезал их путы и, приподнимая Яна, чтобы посадить, увидел, что его веки шевельнулись. На затылке выступала шишка размером с голубиное яйцо. Роман удостоверился, что у молодого человека не течет кровь ни из носа, ни из ушей, затем повернулся к бардачку, где, как ему было известно, Влад хранил водку, и достал оттуда фляжку. Он влил несколько капель в сухие губы Яна, тот дернулся, закашлял и открыл глаза.
— Роман? Но…
— Все хорошо.
— Они арестовали нас! Они увели Влада и Уула.
— Тихо-тихо. Объясни все спокойно. На, глотни еще немного.
Ян выпил, вновь закашлялся, поднес руку к голове:
— Holy fucking shit [30] , как же мне больно!
— У тебя на голове шишка размером с яйцо. Еще бы тебе не было больно! Кто тебя оглушил?
— Один из солдат. А Лейла… где Лейла?
— Не знаю. Татьяна здесь, она спит. Наркотики. Расскажи-ка мне все, начиная с того момента, как мы разделились.
Ян прислонился к перегородке.
30
Вот дерьмо (англ.).
— Мы шли очень долго. Влад держался кустарников, было жарко, мы подыхали от жажды, нам не попалась ни одна колымага, можно подумать, все чертовы жители этой чертовой пустыни свалили отсюда к чертовой матери!
Он остановился, чтобы перевести дух, и глотнул еще водки, а затем продолжил:
— И вдруг мы заметили, что вдали клубится облако пыли, и Лейла сказала, что это приближается какой-то отряд. Они ехали по дороге, которая пересекала нашу.
— Значит, с запада, — заметил Роман.
— Да. Какой-то джип, пикап и… ни за что не догадаешься!
— «Серебряный Рейнджер»?
— Точно! Ли за рулем, по обе стороны от него солдаты. Нас остановили, Влад направил винтовку на машины, мы все встали за его спиной, а я еще подумал, как глупо, что Лейла оставила свое оружие Д'Анкоссу, нас же тут всех перебьют, как кроликов, а мы даже ответить не сможем. Они даже из машин не вышли. Из бронеавтомобиля выстрелили, снаряд
— Я это очень даже ясно вижу, — заверил его Роман, — даже представить себе не можешь, насколько ясно.
— Тогда из джипа выпрыгнули двое, похожие на ярмарочных борцов, поперек себя шире, в униформе. Они схватили Влада и бросили его на пол, и тогда я увидел, что Уул тоже там, в автомобиле, скован наручниками и весь в кровоподтеках. Нам они приказали подняться в трейлер и сказали, что повезут на ближайшую военную базу.
— И?..
— Господи боже, Роман, понятно, что это конец. Но выбирать не приходилось. Нас, Татьяну, Лейлу и меня, стали подгонять прикладами, Лейла попыталась с ними заговорить, но один из этих мастодонтов велел ей заткнуться и сунул винтовку под нос. Нас посадили в трейлер и повезли. С нами остался какой-то солдат, всю дорогу он держал нас на прицеле. Я задал ему вопрос по-китайски и убедился, что он ничего не понял. Тогда я спросил у Ли, что случилось с ним и «Серебряным Рейнджером». Солдат стал кричать: «Разговаривать запрещено!» — а Лейла сказала ему, что я просто спросил, нет ли воды. Солдат подскочил ко мне, заорал «Заткнись!» и сильно ударил прикладом. И все, больше я ничего не помню.
— Как?! Но что произошло потом? — воскликнул Роман, едва удержавшись, чтобы не начать трясти молодого человека.
— Не знаю! Меня оглушили, ясно? А когда я пришел в себя, увидел тебя… А другие?
— Ли мертв.
— Но…
— Он мертв, заколот кинжалом в спину. Татьяна усыплена эфиром. А Лейлы здесь нет.
— Ничего не понимаю! — пробормотал Ян, ощупывая свою огромную шишку. — Он заткнул мне рот, дерьмо! — добавил он и повторил снова: — Ничего не понимаю. Боже мой, думаешь, они убили Лейлу?
— Не знаю, Ян. Я тоже ничего не понимаю.
Роман вкратце поведал о том, что произошло с ним, Антуаном и Маттео. Ян каждые тридцать секунд прерывал его рассказ возмущенными и недоверчивыми возгласами.
— Маттео тоже умер! — прошептал потрясенный молодой человек. — Как и Ли…
Он бросил взгляд на одеревенелый труп на переднем сиденье.
— Но почему?!
Не отвечая на вопрос, Роман проскользнул вперед:
— Надо посмотреть, может ли «Серебряный Рейнджер» еще ехать. Надо убираться отсюда как можно быстрее.
Он подтолкнул Ли к дверце. Хоронить нет времени, и невозможно забрать с собой тело, которое на дневной жаре станет очень быстро разлагаться. Он доволок его до дюны, закрыл ему глаза, как можно глубже закопал в песок. Потом, не оглядываясь, опять вернулся к трейлеру, сел за руль и включил зажигание.
Надсадное кряхтенье глохнущего мотора. Руль вонзался ему прямо в живот, педаль тормоза сидела криво, но с пятой попытки мотор все-таки удалось завести.
Показатель уровня воды был на середине шкалы, а показатель масла еще ниже. Но делать нечего.