Песнь праха

Мини Джон

— Когда вы оглядываете помещение, в которое только что вошли, — продолжал Кюшен, — большая его часть предстает в виде смутного фона, но, так или иначе, вы строите его ментальную модель.

— Да-да, хорошо…

— Тем не менее глубинные пласты вашей психики могут обнаружить такие подробности, на которые не обратило внимание сознание. Существуют способы вытаскивания таких структур из «фонового тумана». Вы проводите фильтрацию через специальную отладочный фрейм, вашей основной целью является стохастический анализ шума, который сознательные слои не… Извините, вы меня

слушаете?

— Да, конечно. — Донал смотрел Кюшену прямо в глаза. — Вы пытаетесь мне объяснить, насколько сложна ваша работа.

— Гм… Отчасти да, возможно… Тем не менее, отслеживающие инструменты проникают глубоко в нервные структуры. Боль — это исключительно нервное явление.

— Короче говоря, чем глубже вы проникаете, тем большую боль вызываете.

— Ну, в общем, если прибегать к подобным упрощениям, то да.

— И вы хотите знать, какую степень боли вы можете причинить нашим арестованным?

— Э-э… да.

— Если вы пойдете до конца, вытянете из них все, что можно, они погибнут?

— Вряд ли. Просто…

— Что?

— Ну, скорее, им захочется умереть. Процесс может занять несколько минут или час, самое большее два. Но, знаете, скорость течения индивидуального времени зависит от внутреннего психологического состояния человека.

— Вы хотите сказать, что для них оно продлится значительно дольше?

— Да, возможно, для них это будут годы или, — Кюшен улыбнулся очаровательной улыбкой, — или даже столетия. Скорее всего, дольше средней человеческой жизни.

— Ну что ж, значит, вы даже окажете им услугу. Продлите их духовную жизнь.

— Каковая пройдет в немыслимых муках. Донал пожал плечами.

— За свои поступки надо отвечать. Кюшен кивнул.

— Да, — подтвердил он, — надо.

Харальд вошел в центральный офис их группы и сел за свой стол. И так сидел несколько минут, молча уставившись своими красивыми добрыми глазами в пространство перед

собой.

— Эй! — позвала его Алекса. — С тобой все в порядке? Харальд перевел взгляд на неё.

— Думаю, что нет.

Он открыл ящик своего стола и вытащил из него желтые папки с документами. Положил их на стол и начал листать страницы. Однако было ясно: он делает это, только чтобы немного успокоиться. Алексе было прекрасно видно, что взгляд Харальда устремлен куда-то мимо отчетов.

Лора вышла из своего кабинета, выдвинула стул, поставила его посередине между столами Харальда и Алексы и села.

— Есть какие-нибудь новости относительно птеробата? — спросила она Алексу.

— Извини. — Алекса просмотрела список официальных адресов и телефонных номеров, которые выписала в блокнот. Рядом с каждым номером стояла галочка. — Я связалась со всеми официально зарегистрированными компаниями, которые мне известны, — сказала она, — начиная с Федеральной авиационной службы и Управления гражданскими авиаперевозками. Я даже вышла на метеорологическую службу в надежде, что они заметили что-нибудь с помощью своей наблюдательной аппаратуры.

Управляемые духами наблюдательные метеорологические шары часто называли «Бегемотами», но Алекса

избегала этого слова из опасения оскорбить Ксалию. Кстати, Ксалии уже довольно давно не было видно.

— Ну и что ответила ФАС? Птеробат не мог проникнуть в наше воздушное пространство незамеченным.

— Лора, не будь так наивна, — Алекса постучала пальцем по блокноту. — Граница протянулась на несколько тысяч миль и в основном по незаселенной территории. Шансы засечь нарушителя минимальны, если он будет двигаться над самой землей вне зоны действия следящих устройств.

— Насколько понимаю, я выслушала экспертную оценку? — На лице Лоры появилась ироничная полуулыбка. — Ты говоришь очень уверенно.

Алекса слегка покраснела.

— Я беседовала с сотрудником УГА. Довольно приятный парень.

— И что же он сообщил тебе? — спросила Лора.

— Только то, что я уже сказала. Передающие мачты посылают сигнал на высоту тысячи футов. В плохую погоду ночью даже птеробат может пролететь ниже соответствующего порога и ускользнуть от патрульных духов.

Харальд потер лицо рукой.

— А вы уверены, что он прилетел из Иллуриума? Я про птеробат. Он не может быть нашим, родным?

— Ну, Дэвид говорит… — Алекса замолчала, взглянула на Лору, затем на Харальда. — Да бросьте вы! Он действительно очень приятный парень. Он работает в отделе безопасности УГА, и он сказал, что птеробат слишком велик для обычного летного поля небольшой величины, поэтому обслуживать его на маленькой ферме практически невозможно.

— Он не женат? — спросила Лора. — Этот твой Дэвид?

— Я не… послушайте, о чем вы вообще говорите? Возможно, он мне больше никогда не позвонит. — Алекса перевела дыхание и продолжила: — Танатос! Как бы то ни было, Дэвид считает, что подобный полет можно организовать только в хорошо оснащенном аэропорту. А никаких вылетов птеробатов, совпадающих со временем появления нашего, не зарегистрировано. Никаких.

— Что бы ты ни говорила, все равно возможность появления незарегистрированного птеробата не равна нулю, — возразил Харальд.

— Ошибаешься. Птеробат мог взлететь и приземлиться только внутри федерального воздушного пространства.

— А почему ты так настаиваешь, Харальд? — спросила Лора. — У тебя что, есть какая-то другая информация? Какая-то причина, по которой мы можем усомниться в правильности иллурийской версии?

Харальд отрицательно покачал головой.

— Я просто путаюсь просчитать логически возможные варианты. Чтобы мы не шли только по одному следу, который мне вовсе не кажется таким уж стопроцентно правильным.

— Но ты ведь принимал участие в слежке за посольской машиной, — возразила Лора.

— Да, я следовал за водителем… — Харальд замолчал. — Я ничего не имею против Донала.

Алекса удивленно взглянула на него.

— А что такого с Доналом?

— Я просто сказал…

— Сказал-то ты одно, а вот голос твой при этом звучал совсем по-другому, — возразила Лора. — Я слышала и Алекса тоже.

Взгляд Алексы помрачнел, и она кивнула.

Харальд закрыл глаза, выдохнул, затем снова открыл их.