Песнь русалки

Урбан Саша

— А отчего он сам не пришел? Почему тебя послал? — всхлипнула кошка.

— Ты хочешь его увидеть или нет? Поверь, терпением я не отличаюсь, — ожесточилось красивое лицо.

Кошка мурлыкнула и вскочила ей на плечо. Закрепилась острыми коготками и позволила нести себя через переплетенье коридоров. А Ольга шла вперед и изо всех сил старалась посмеяться над грозными кошачьими речами.

«Только попробуй… да к моему ненаглядному» — ха-ха!

Правда, невесело было Ольге, а отчего-то обидно.

— А я знаю, я ревновать его заставлю, — вдруг выдала

Милорада. — Пусть не думает там себе… Я же тоже не пальцем деланая.

— Тоже как кто? — вежливо поинтересовалась Ольга.

И рассказала ей Милорада всю свою кручину, как оставлял ее князь в тереме, как пропадал целыми днями, обещая все потом да потом.

— А когда оно «потом» это?

Глава 23

Морозный ветер хлестал по лицу, но Святослав даже не обращал внимания на отрезвляющие пощечины мороза. С самой ночи не проронил он не слова, а Влас не решался даже попытаться его развеселить. Просто перекинулся волком, да и был таков. Залезай, мол, поехали. Быстрее приедем — быстрее уедем.

— Только сильно не ерзайте, — сказал он, когда князь пропустил вперед Ольгу, облаченную в мужское платье.

— А ты не сбрасывай, хорошо? — попросила девушка. Она одна старалась сохранять присутствие духа, но вина грызла ее изнутри. А все Милорада!

Когда обращенная кошкой невеста заявила, что изволит сыграть на нервах своего ненаглядного, как на гуслях, ничего Ольга ей не сказала. Отчасти, понимала ее желание. После недавних шуток, которые выкидывал Кощей, она и сама была бы рада сделать что-то на зло батюшке, лишь бы так заполучить его внимание. Но когда принесенная в конюшню Милорада гордо прошагала мимо Святослава, запрыгнула на грудь Власу и принялась тереться мордочкой об отросшую на его лице щетину, даже Ольга опешила. Святослав только стиснул зубы, стойко переживая унижение. Хуже всего было Власу, он и вовсе застыл, будто ему на грудь положили наковальню. Только глаза выпучил и всеми силами пытался показать другу, что он тут и вовсе не при чем.

— Береги себя, Влас. И за Святославом присмотри, — просила Милорада.

Ольга смущенно опустила глаза, пытаясь собраться с мыслями. Хотелось провалиться под землю, лишь бы не видеть, не чувствовать, как горят щеки от осознания, что она зачем-то стала соучастницей в этом и никак не остановила разгневанную невесту.

Святослав стоял, словно ничего не происходило. Его лицо оставалось безразличным, хотя Ольга заметила легкое подрагивание его руки. Влас поднял руку и неуклюже почесал кошачью голову кончиками пальцев.

— Ну… ты это… тоже тут не скучай. Береги себя там, глупостей не делай.

— Об этом вас просить надо, но раз уж Ольга отправляется с вами, — протянула кошка.

Свят потер переносицу, пряча за этим жестом закатившиеся до затылка глаза. Ольге тут же захотелось рассыпаться в извинениях. Но молодой князь опередил ее. Подошел к распластавшемуся на сене другу, протянул Милораде руку. Та неохотно повернулась и почесалась головой о его пальцы.

— Все будет хорошо, — выдавил он из себя. — Мы скоро вернемся.

— Уж постарайся. Спокойной ночи.

Ольга унесла ее, оставляя юношей в неловком молчании. Как только двери за

ней закрылись, Влас принялся извиняться и оправдываться, душой своей клялся двоедушник, что ничего у него и в мыслях не было, пару раз только с княжьей невестой любезно переговорил. От его гомона у Святослава только разболелась голова, а тело налилось свинцом. Он вжался в солому, надеясь провалиться обратно в сон, но так и не смог, бултыхался где-то на поверхности дремы. В груди горела злость. Он так старался поступать правильно. Из кожи вон вылезал, чтоб вернуть все на круги своя, чтобы быть достойным князем, женихом, мужем. Но какая-то… кошка драная вмиг развеяла все его старания в пыль. Жизнь будто насмехалась над ним, так и хотелось, чтоб в один миг пропало все пропадом. Может, зря он пытался отсрочить неизбежное? Может, боги давно уготовили Долу погибель? Он бы помолился, да уже и не знал, кому. Что, если и боги, которым они с матерью и отцом тайком молились, на деле окажутся не лучше Кощея или Водяного?

А Влас все тараторил:

— … Я-то может и не против, Свят, ты ж меня знаешь. К тому ж девица видная, да и шерсти не испугается, да ведь она выбрала тебя, а ты — ее, так что я и думать не думал. Ты главное не серчай, она ж наверняка позлить тебя решила. Что с этих девок взять. Вон, у нас на соседнем хуторе жила…

— Достал ты со своими историями, — только и сказал Святослав, и это, отчего-то, полоснуло по самолюбию Власа больше, чем обвинения, которые он ожидал услыхать.

Нахохлившись, уснули и проспали до утра.

Проснувшись, обменялись только кивками. Святослав был не в духе, Влас все еще дулся. Но раз обещание дано, надо ехать к Волчьим горам. Ольга в их компании чувствовала себя, мягко говоря, не очень. Так распиналась Милорада в своей любви к Святославу, а сама-то! Нет, определенно, люди с любовью столкнувшиеся, враз мозги теряли. Иначе не объяснить было ни Кощеевы причуды, ни Милорадину жестокость. А ведь поют песни хвалебные любви этой, всякому желают. Это ли не жутко? На секунду Ольга даже почувствовала благодарность батюшке-Кощею за морок, защитивший ее от такой доли.

Но только на секунду, потому что стоило ей усесться на волчью спину и почувствовать, как спину ей подпирает крепкая грудь Святослава, по телу прокатилась дрожь. Еще чего не хватало.

Князь за ней поерзал, ища, куда бы деть руки. Влас недовольно заворчал и принялся переминаться с ноги на ногу.

— Я ж попросил!

— Может, лучше верхом? — спросил Святослав.

— Коня разорвут, а своего не тронут, — объяснила Ольга. Затем выдохнула, стиснула челюсти, словно ее пронзила острая боль, и предложила. — Просто придерживай меня. Не упадем.

Когда крепкие руки взялись за ее талию, Ольга зарылась пальцами в черный волчий мех. Угроза Милорады звенела в ушах, и Ольга попыталась отшутиться от себя самой. Вот еще, будет она кошачьего шипения бояться. Да и не любезничает она вовсе с чужим женихом, это просто нужно, чтоб с волчьей спины на бегу не свалиться. Вот только румянец по щекам предательски разлился, и девушке казалось, что пунцовые сполохи видно даже через платок, которым она укуталась по самые глаза.

— Уже ездила так? — прозвучал голос Святослава над ее ухом.