Песнь сирены

Джеллис Роберта

– Она огибает мыс! – закричал Хьюго.

Режущая слух болтовня вывела Мартина из себя. Служанки, прибежавшие из своих комнат, плакали и пронзительно кричали от страха и возбуждения. Не без труда Мартин поднялся на ноги. Глупые гусыни! Они гогочут здесь, когда надо уже все подготовить для их озябшей и промокшей госпожи! Он схватил одну из женщин постарше за руку.

– Дура! Что ты здесь делаешь? Иди и пошли за теплым сухим плащом. Другие пусть готовят ванну для леди Элис. И смотри, чтобы в ее комнате было тепло. Нагрей песок обложить ее, если у нее будет озноб. Да позаботься о том, чтобы хорошо согрели ее постель.

Получив распоряжения,

женщины немного успокоились. Но Мартин уже забыл о них. Он подумал, что виноват ничуть не меньше, чем они. Когда он молился, стоя на коленях, сэр Вильям стоял под таким дождем без плаща. Мартин бросился в комнату сэра Вильяма, нашел плащ и заковылял вниз по лестнице. Боком, как краб, безобразно хромая, он побежал к небольшому шлюзу. Здесь Мартин остановился, едва переводя дыхание. Лодку было видно. Она опасно кренилась, когда гребцы пытались преодолеть быстрое течение бушевавшей под дождем реки. Две женщины в ней истерично кричали, заглушая указания сэра Вильяма, которые тот давал гребцам.

Вдруг в лодке возникла какая-то борьба. Мартин в ужасе вскрикнул. Было видно, как схватились две фигуры людей в капюшонах, третий согнулся в коленях у одного из дерущихся, а четвертый делал слабые попытки остановить дерущихся. Лодка накренилась и зачерпнула воды. Лодочник предупредительно закричал, и человек вернулся обратно. Суденышко выровнялось.

С головы человека, находившегося ближе всех к корме, спал капюшон, обнажив золотистые волосы Элис. Она тут же сбросила свой плащ и нанесла сильный удар тому, с кем мгновением раньше находилась в схватке. Элизабет попыталась оттащить от Элис свою обезумевшую от страха служанку, заставила успокоиться Эмму, дав ей добрую оплеуху, но упала вместе с Мод на дно лодки. Это спасло всем жизнь: лодка перестала раскачиваться, и вода уже не перехлестывала через край при каждом их движении.

Теперь, когда пронзительные крики Эммы внезапно затихли, а Мод была надежно спрятана под Элизабет, лодочники могли услышать голос сэра Вильяма. В реку въехал всадник с причальным канатом, и кризис миновал. Мартин сел на мокрый камень и заплакал. Вильям закрыл лицо рукой. Он дрожал так, что упал бы в воду, не удержи его кто-то из слуг.

С молодых все сходит, как с гуся вода. Как только Элис увидела, что канат привязан накрепко, ее страх тут же прошел. Она успокоилась настолько, что, когда лодка причалила, легко спрыгнула на берег и бросилась к отцу, крича, что он весь мокрый и должен немедленно уходить отсюда. Вильям молча прижал ее к себе с такой силой, что она не смогла уже больше ничего сказать. К ним быстро бежала служанка с сухим плащом для Элис, и Вильям отпустил ее. Теперь, когда он опять видит ее живой и невредимой, стоит дать ей такую взбучку, которую она .(лпомнит на всю жизнь. Никогда до этого у него не было такой возможности.

– Нет, – сказала Элис служанке, – я не простужусь. Набрось его на леди Элизабет.

– Элизабет! – воскликнул Вильям, повернувшись, чтобы принять ее из рук слуги.

– Что… почему…

– Не сейчас, – резким тоном приказала Элис. – Пусть ее отнесут в дом. Это длинная история, и ужасная… просто ужасная!

Однако не сразу Вильям услышал от них рассказ о том, что пережила Элизабет, из которого были предусмотрительно вычеркнуты все нежелательные моменты. Надо было сменить одежду, а Элис настаивала, чтобы Элизабет поела, прежде чем начнет рассказывать. К счастью, не успел еще сэр Вильям услышать о гнусном поведении Моджера и его намерениях и,

разгневавшись, поскакать в Хьюэрли, чтобы бросить тому вызов на поединок, как перед ним, словно из-под земли, вырос Раймонд, грязный и перепачканный кровью. Начался новый поток новостей.

– На меня напал он, а не торговцы, – задумчиво говорил Раймонд. – Вы говорили, что имя его слуги Эгберт? Человек, который завел меня в ту ловушку, обращался там к кому-то, называя его Эгбертом.

– Здесь замешан не только Эгберт, – заметил Вильям. – И все же это скорее всего только совпадение. Элизабет, что, по-твоему, собирался делать Моджер, если Эгберт не вернется или вернется с известием, что Раймонду удалось спастись?

– Я ничего не могу сказать об этом, – с огорчением ответила Элизабет.

Вильям наклонился и взял ее руку в свою.

– Нелегко видеть злобу других тем, у кого доброе сердце. И все же ты знаешь его, дорогая. Только ты можешь знать о его намерениях.

– Он не трус, – сказала Элизабет, – хотя и не хочет признавать свои ошибки. Скорее он обвинит в них других или обернет их в свою пользу.

– Боюсь, это относится ко многим мужчинам… и ко мне тоже. – Вильям усмехнулся. – Кто захочет сказать: tea culpa [3] .

– Полагаю, он постарается обвинить тебя. Он попытается пустить слух, что ты обманул его.

3

Моя вина (лат.).

В этом был здравый смысл, и Вильям пришел к выводу, что Элизабет права.

– Он не может открыто напасть на Марлоу. Даже если и сохранил наемников, набранных для похода в Уэльс, сил у него недостаточно. Очевидно, он знает, что я верю тебе, иначе послал бы гонца с требованием, чтобы ты вернулась. И все же, думаю, Моджер не будет терять время даром, особенно если стремится завладеть Марлоу и Биксом, как ты сказала. Он будет искать поддержки у какого-либо влиятельного лица, чтобы напасть на нас и оправдать свои действия.

– У графа Корнуолльского? – спросила Элизабет. Вильям громко рассмеялся.

– Если он обратится к Ричарду, это было бы благодеянием для нас. Но будет ли фортуна так благосклонна к нам? – Он задумался и со вздохом добавил: – Думаю, что нет. Он должен знать, что Ричард в Шотландии, а туда он не рискнет отправиться. Да и написать Ричарду он не сможет. Тот совсем не знает его и не удостоит своим вниманием письмо от какого-то рыцаря низкого сословия, который даже не является его вассалом, ведь он занят государственными делами. Нет, Моджер отправится к кому-нибудь другому.

– К кому? – нетерпеливо спросил Раймонд.

Он понял, что его могущественные связи могли бы помочь сэру Вильяму одержать победу, которой тот желал. Раймонд может попросить самого короля наказать Моджера или по крайней мере оградить Вильяма от его атак и возвратить Хьюэрли Элизабет. Однако Раймонд почти шесть месяцев не слышал никаких новостей о короле, да и тот не знал о Раймонде ничего после их первой и последней встречи. Генрих, наверное, отмахнется от простого рыцаря, у которого даже нет влиятельного покровителя, способного поддержать его, и не захочет конфронтации со знатным землевладельцем, защищая интересы сэра Вильяма. Он посмотрит на это иначе и, выразив сожаление по поводу человеческой злобы, почувствует к сэру Вильяму неприязнь за доставленное ему беспокойство.