Песнь сирены
Шрифт:
– Что? – спросил Раймонд. – О чем не узнать? Я должен буду рассказать…
– Рассказывай все, что хочешь, но только не обо мне. Не упоминай меня и не говори о своем намерении жениться на мне. Представь, что меня нет, что у моего отца нет дочери.
– Но почему? – спросил Раймонд, сильно покраснев. – Только не говори, что король Генрих имел виды на тебя. Не могу…
– Нет, нет! – закричала Элис в ужасе. – Клянусь, король никогда не смотрел на меня, а если и смотрел, то не соблаговолив узнать, кто я такая!
– Тогда почему? Я же не стыжусь тебя! И какое дело Генриху, на ком я женюсь! Меня не заботит, если
Раймонд получил еще один поцелуй за свою страстную речь, к тому же это был наиболее действенный способ заставить его замолчать.
– Все верно, – согласилась Элис, понимая, что было бы бесполезным и опасным объяснять, почему она так сказала. – Но помни: папа еще не дал согласие. Сообщить королю, что все окончательно решено, использовать это, чтобы ускорить его решение… это может выглядеть впоследствии как попытка вынудить папу дать согласие на брак. Папе это не понравится. Кроме того, есть еще кое-что. Не могли же король с королевой знать, что ты окажешься таким дураком и влюбишься в чадо какого-то бедного рыцаря! К тому же за чужой проступок они наслушаются упреков от твоих отца и матери.
– Ничего дурацкого в этом нет, – обиделся Раймонд. – Нет ничего дурацкого в том, чтобы влюбиться в самую прекрасную женщину в мире.
Элис сжала ладонями его лицо.
– За тебя говорит любовь. Другим может и не показаться, что я так уж прекрасна. В любом случае, еще не узнав меня, твои родители будут плохо думать обо мне, если прослышат о твоих намерениях от короля или королевы. Пожалуйста, Раймонд, не упоминай обо мне! Как только мы будем в безопасности и папа договорится с тобой обо всем, мы сможем всем все рассказать.
– Ты права. Королева напишет моей матери, как только отыщет перо и пергамент… и не важно, будет она хвалить или ругать тебя. Поскольку Элеонора напишет эту новость, а не я, моя мать придет в отчаяние… и сразу настроит отца против меня. О, ты права, любовь моя! Мне хватит дел и без писания долгих писем-объяснений. Лучше держать язык за зубами.
Его руки потянулись к ней, и она, попав в его объятия, подняла лицо для поцелуя, через мгновение вырвалась и поспешила в спальню отца. Раймонд все еще ощущал вкус ее соленых слез и сладостных губ. Он трепетал оттого, что она будет оплакивать его отъезд, как не оплакивала бы и отъезд отца, но ужасала мысль о бурном прощании. Раймонд не успел еще решить, надо ли ему идти за Элис, чтобы успокоить. Она появилась опять с парой подвязок в руках, совершенно спокойная на вид, но с бледным лицом.
– Подтяни эти штаны, – сказала она.
Раймонд повиновался, Элис закрепила подвязки, зашнуровала его и выпрямилась. Никаких слез и улыбка – немного напряженная и едва заметная, но улыбка. Она зашнуровала ему тунику, более удобно закрепила кольчугу и в последний раз растворилась в объятиях.
– Не нужно бояться за меня, – прошептал он. – Я более ценен для сэра Моджера живым, а не мертвым.
Когда он объяснил свой план, улыбка Элис стала более отчетливой, хотя она и понимала, что, если лодку заметят и опрокинут, Раймонду не удастся отделаться пленом. Если он будет вооружен, то камнем пойдет на дно. Приглушенный кашель за дверью заставил ее отойти от Раймонда, но руки его она не отпустила.
– Тебе тоже не нужно бояться за меня, – заверила Элис. – Никто другой, кроме тебя, не получит меня. Обри не будет принуждать
Раймонд любил Элис, но, оказывается, не слишком хорошо ее знал. Он нежно улыбнулся, поскольку был уверен, что доберется до короля, убедит его, вовремя вернется назад и спасет Марлоу. Он был молод.
Стоявший в дверном проеме Мартин шумно вздохнул. Он тоже любил Элис, но знал ее очень хорошо. И потому не сомневался ни на минуту, что при необходимости она напустит на себя смирение и покорность, но, войди к ней нагой мужчина, она убьет его. Мартин прислонился к дверному косяку, чтобы унять дрожь. Он был стар. Он не верил, что Раймонд убедит короля и вернется вовремя, чтобы остановить Моджера. Элис, отрада его сердца, еще ребенком целовавшая его безобразное лицо и выходившая его, больного, как родная дочь, будет проклята за смертный грех убийства!
– На пристани все в порядке, – сказал он. – Лодка и все необходимое уже готовы.
Сквозь неплотный туман раннего утра Вильям смотрел на суету в лагере Моджера. После двух дней наблюдения он выяснил, что у Моджера людей меньше, чем требуется для взятия крепости, но больше, чем он ожидал. Памятуя о бестолковости Моджера как военачальника в Уэльсе, Вильям решился на оборону крепости. Люди Моджера едва ли были лучше, чем ее защитники, а беспорядочные, порой и совершенно бесцельные их поступки явно указывали на слабое руководство ими. Вильям бросил взгляд вправо и влево вдоль стены. То, что он увидел, не принесло ему облегчения. Все необходимое для сопротивления врагу было готово, но вот люди…
Глава 23
Совсем не болваны или трусы, во всяком случае большинство из них, но они слишком мало умеют. Будь живы Говард и сэр Петер, будь здесь Раймонд, Марлоу не пал бы, несмотря на малочисленность и неопытность людей. Большинство из них дрались бы отчаянно, получая толковые приказы, воодушевленные смелым примером. Но здесь только он и Диккон, и ни один из них не смог бы наблюдать за происходящим везде и одновременно. Даже если бы он полностью выздоровел…
Не дело предаваться таким мыслям, сказал себе Вильям. Ему уже лучше, гораздо лучше. Он опять посмотрел на стену. Хорошо бы поставить на ней самых опытных из людей, особенно в наиболее опасных точках, которые необходимо охранять. Но он еще не решил, где следует находиться самому: в самом слабом месте или же таком, захват которого наиболее сложен.
Быть может, здесь, возле башни у подъемного моста и опускной решетки? Применения тарана вряд ли можно опасаться. Моджеру потребуется засыпать ров, чтобы использовать таран, и придется слишком торопиться. Моджер, несомненно, захочет взять башню, что значительно облегчит прорыв его сил в крепость с малыми потерями и затруднит отступление обороняющихся. Как раз напротив места, где он стоял, Вильям мог видеть несколько изогнутых опор, предназначенных для перекрытия рва и поддержки приставных лестниц. Взять башню можно было и другим способом. Штурм большими силами в каком-либо одном месте приведет к тому, что защитники захлебнутся. Ведь их так мало.