Песнь сирены
Шрифт:
Наиболее слабое место – там, где кончается ров. На востоке на поверхность выступала огромная твердая скала, часть возвышения, на котором стояла крепость Марлоу. Отсюда Вильям не мог видеть ее, но явственно представлял мысленно. Потребовалось бы много лет, чтобы пробить здесь достаточно глубокий ров, и отцу Вильяма пришлось ограничиться канавой в десять футов глубиной. Количество воды в ней, возможно, и обмануло бы постороннего, но Моджер прекрасно знал Марлоу. И хотя ничто не говорило о том, что он намеревается нанести удар именно здесь, Вильям был уверен, что это всего лишь хитрость. Может быть, ему лучше находиться там, а не у башни?
Единственное светлое пятно в неясном будущем – абсолютная уверенность
Вдруг Вильям вздрогнул в тревоге. Люди в лагере прекратили бесцельное хождение и стали собираться в группы. Крики часовых на стенах оповестили, что действия врага полностью изменились. Вильям наблюдал еще секунду-другую, не веря глазам своим. Моджер явно собирался начать штурм немедленно. Вильям же полагал, что для полной готовности ему потребуется еще по крайней мере день или два. Проклиная себя за неосмотрительность, он повернулся и прокричал приказ: всем взять оружие и занять свои места. Внизу голос Диккона повторил его приказ, и двор замка заполнили возбужденные люди. Моджер оказался умнее, чем казался, с горечью подумал Вильям, не догадываясь, что большая часть плана действий Моджера принадлежит капитанам-наемникам. Суетливая возня была только уловкой, чтобы скрыть подготовку атаки. Она скрывала перемещение и вооружение основных сил.
Лучники уже расположились по краю рва, встали на колено и прицелились. Оттуда полетела туча стрел. Вильям закрылся щитом, но большинство стрел пока не долетали до цели. Новобранцы вздрогнули и пригнулись, со страхом глядя в небо, вместо того чтобы следить за подъемом приставных лестниц. Хуже того, стрельба шла только с одной стороны. Горько сознавать свою беспомощность, зная, что лучники со стен могли бы нанести в десять раз больший урон врагу. Имей Вильям сотню лучников, люди Моджера не смогли бы даже приставить лестницы к крепостным стенам. Сотню? У него нет и двадцати, умело владеющих луком. Таких, каких он брал с собой в Уэльс и большинство из которых там и погибли. Несколько его лучников уже начали действовать. То тут, то там со стен слетала одинокая стрела, но ее едва ли можно было рассмотреть в облаке стрел, несущихся навстречу.
Человек, который нес приспособление для перекрытия рва, вдруг вскрикнул и сжал рукой плечо. Другой занял его место так быстро, что тяжелое сооружение даже не качнулось. Остальные выкрикивали издевки и ругательства: одна паршивая стрела не испугает их. Вильям заскрипел зубами, наблюдая, как штурм набирает силу, и сознавая, что не в силах помешать этому. Его люди быстро взбирались на стены. Сэр Вильям вынужден был поворачиваться то в одну, то в другую сторону. Он видел и атакующих, сооружающих переходы через ров, и защитников крепости, торопливо карабкающихся на стены со двора.
Диккон был все еще внизу. Вильям слышал его рычание на тех, кто неторопливо или неохотно действовал. Спешить! Затем из башенной пристройки и сараев стали выбегать' слуги, с ножами, в кожаных кафтанах, то есть те из них, которые сумели найти какие-либо доспехи и оружие. Во всяком случае они могли сталкивать лестницы, сбрасывать камни, опрокидывать котлы с кипящим маслом возле башни на тех, что взбирались на стену.
Вильям вздрогнул, когда стрела ударила ему в плечо, но не пробила кольчуги. Увидев это, люди, занимавшие позиции поблизости, воодушевились и смотрели теперь на атакующих гораздо смелее. Шум слышался теперь в основном снаружи. Соорудив несколько переходов через ров, нападавшие криками подбадривали друг
Тишина становилась зловещей. Ему прежде приходилось оборонять крепости. Некоторые люди оставались спокойными вплоть до самой схватки, большинство же неистово кричали и осыпали атакующих проклятиями, но не из презрения к ним, а скорее для поднятия своего духа. Вильям опасался, что у этих бедняг, собранных в городе и на полях, мало обученных, нет и той силы духа, которую можно поднять такими простыми средствами. Что ж, во всяком случае он не упустил из виду это обстоятельство.
Лестница, покачиваясь, медленно поднималась примерно в пятидесяти футах от него по другую сторону от башни. Люди рядом стояли, как загипнотизированные. Вильям бросился к двери в башню и, пробежав через нее, выскочил на смежную стену, выкрикивая ругательства и указания к действию. Поднятые его голосом защитники взялись за дело. Двое из них схватили шесты, которыми надеялись зацепить лестницу и оттолкнуть ее. Трое других сошлись вместе и вытащили мечи. Кто-то в ужасе от того, что видит, кинулся к деревянным ступеням, ведущим вниз, во двор. Острие меча Вильяма коснулось его живота.
– Еще один шаг, и тебя ждет долгая и мучительная смерть. Клянусь, будет лучше, если ты будешь сражаться!
Человек захныкал было, но затем вытащил меч и вернулся назад с видимой готовностью выполнить свой долг. Вильям старался сдерживать дыхание, чтобы не дать повод к новой панике.
– Следите за лестницей! – закричал Вильям.
Ее отбросили, но она снова поднималась. Приказ Вильяма утонул в грохоте ударов: все деревянные лестницы вдруг обрушились на землю, кроме одной в конце стены, упиравшейся в юго-западную башню крепости. Ему ответил хор проклятий и испуганных криков, но Вильям улыбался. Ни один человек не сойдет отныне со стен Марлоу живым иначе, как только через входную башню или по лестнице, охраняемой Гуго и Артуром, многоопытными ветеранами.
– Теперь сражайтесь, или вы умрете! – воскликнул Вильям. В это время Диккон выскочил из башни с группой опытных латников, помогавших ему разбивать лестницы. Вильям похлопал Диккона по плечу, когда они оказались рядом. Начальник стражи усмехнулся, но не убавил шага. Он пошел дальше к восточной стороне крепости руководить людьми в секторе, который Вильям не мог видеть. Латники расположились редкой цепью вдоль стен, Арнольд с Рольфом остались у дверей башни как для ее защиты, так и для пресечения попыток рекрутов спуститься со стены во двор. Вильям через башню вернулся на свою часть стены. Он вовремя предотвратил и эту катастрофу.
Новобранцы действительно были неопытны, но отбирали их из наиболее сообразительных, с надлежащими физическими данными. Они быстро уловили смысл «борьбы» с лестницами, держали оружие наготове и были полны решимости не допустить врага на стены, рассудив, что, находясь на приставной лестнице, тот не может активно защищаться. В определенной степени так оно и было, но от страха и в сумятице они позабыли, что наилучший способ «борьбы» с приставными лестницами – отталкивание их от стен, пока они не стали чрезмерно тяжелыми от поднимающихся по ним людей.
– Шестами! – закричал Вильям. – Олухи царя небесного! Отталкивайте их шестами!
Это побудило к действию половину людей, в то время как другие, разинув рты, только мешали им. Когда и они пришли в себя, одна из лестниц застыла под тяжестью атакующих. Вильям бросился к ней, выкрикивая указания людям с шестами попробовать под другим углом зацепить и откинуть лестницу в сторону. Он сердито выругал их, когда эти попытки оказались бесплодными, но понимал, однако, что это не только их вина. Взяв себя в руки перед схваткой, Вильям направил людей, орудующих шестами, к другой лестнице, которая тоже уже поднималась.