Песнь торжествующей любви
Шрифт:
– Ну что ж… Начнем, – сказал он и нанес первый мазок на холст.
– У тебя сегодня другое выражение лица… Не то, что было тогда, – заметил он.
– Неудивительно. Лицу свойственно менять выражения.
– Да, конечно… Нет, это от платья. У обнаженной женщины другой взгляд, – сказал Иннокентий.
– Ты так считаешь?
– Я попрошу тебя. Разденься, пожалуйста.
Она пожала плечами, принялась раздеваться. Он смотрел на нее все более и более заинтересованно, потом взволнованно. Отложил кисть и подкрался к ней сзади. Обхватив жену, Иннокентий
Она не ответила ему. Не сопротивлялась, но была совершенно безжизненна.
Он отступил в досаде.
– Прости. Я не сдержался.
Она подхватила снятое уже платье и направилась к выходу. Иннокентий провожал ее взглядом, затем, когда она скрылась на лестнице, схватил кисточку и с размаху швырнул ее на пол.
Слуга-малаец зажег курильницу в павильоне, потом другую…
Сизый дым стлался по воздуху к окну.
Малаец вышел в сад и, семеня, пошел по аллее к дому хозяев, внимательно рассматривая песчаную дорожку. В одном месте он наклонился и прочертил палочкой на песке какой-то знак, затем отмерил от него несколько шагов и прочертил второй, а палочку воткнул в песок рядом с ним.
Его действия были загадочны и почему-то пугающи.
Венедикт вернулся к вечеру. Он проследовал к своему павильону по аллее. Увидел на открытой террасе наверху Иннокентия и весело помахал ему рукой.
Иннокентий ответил ему тем же, но его приветствие было не столь оживленным.
Венедикт вошел в павильон, и они со слугою поприветствовали друг друга по восточному обычаю, сложив ладони перед грудью и кланяясь.
Затем Венедикт разделся до пояса и сел на низкий кожаный пуф. Малаец уже приготовил растирания. Сделав несколько пассов над головою Венедикта, он принялся натирать его мазями. Глаза Венедикта были прикрыты.
В зеркалах, окружавших комнату бессчетное число раз отражались две фигуры в синеватом дыму курильниц.
Венедикт вошел в столовую с небольшой книжкой в руке. Иннокентий встретил его, пожал ему руку. Валерия сидела за столом и читала журнал.
– Добрый вечер! – поклонился ей Венедикт.
– Здравствуйте, Венедикт, – спокойно сказала она.
Венедикт сел за стол, положил перед собою книжку.
– Новый поэт. По-моему, превосходный, – указал он на книжку.
– Николай, подайте, пожалуйста, кофе, – распорядился Иннокентий.
Камердинер с поклоном удалился.
Валерия взглянула на книгу.
– Кто же? – спросила она.
– Некто Александр Блок. «Стихи о Прекрасной Даме».
– Вот как? – иронически проговорил Иннокентий. – Где же он встретил Прекрасную Даму в наше прозаическое время?
Венедикт взял томик.
Вхожу я в темные храмы,Совершаю бедный обряд.Там жду я Прекрасной ДамыВ мерцаньи красных лампад.Впрочел он. – Не правда ли, красиво?
– Излишне красиво, – поправил Иннокентий.
– А что скажет прекрасная Валерия? – шутливо спросил Венедикт.
– Обман. Все обман… – произнесла она, как бы про себя. – И стихи, и лампады… И сны.
– Сны – нет! – вдруг горячо возразил Венедикт. – Вы знаете, есть новейшая философская теория о том, что никакого сна нет. Это другая реальность, и еще неизвестно, какая из двух реальностей истинней…
Камердинер поставил чашечки с кофе.
– Не хотите ли снова ширазского вина? – спросил Венедикт.
– Нет-нет! – поспешно сказала Валерия.
– Ну да… Теперь уже и не нужно… – сказал он тоже как бы про себя.
Наступила пауза.
И в этот момент донеслось из сада ржанье жеребца.
Валерия вздрогнула, бросила ложечку на скатерть, встала.
– Как он меня напугал!
– Не сердитесь, госпожа. Я велю слуге выгуливать его в другом месте, – сказал Венедикт.
Валерия встала.
– Покойной ночи…
Она удалилась из столовой.
– Твоя жена обиделась? – спросил Венедикт, как ни в чем не бывало.
– Нет… Не знаю… – с досадой произнес Иннокентий. – Извини меня… – и он бросился вслед за Валерией.
Он нашел ее в спальне. Она лежала на постели одетая, но не спала.
Иннокентий подсел к ней. Она оживилась, обняла его, как бы ища защиты. Он поцеловал ее, заглянул в глаза.
– Знаешь, что я подумал? Ты напугалась своего сна, это явно. Не был ли это тот сон, что рассказал нам утром Венедикт? Может быть, это совпадение…
– Нет-нет! – поспешно перебила она его. – Я видела какое-то… чудовище… Оно хотело меня растерзать…
– Чудовище? В образе человека?
– Нет, зверя… Зверя! – она отвернулась и украла в подушках свое лицо.
Он некоторое время подержал ладонь жены, потом поцеловал ее и поднялся.
Иннокентий подошел к застекленным дверям, ведущим в ночной сад. Огромная полная луна вставала в глубине сада, перечеркнутая черными ветками. В тишине раздался крик ночной птицы, а потом откуда-то издалека донесся жалобный протяжный вой.
Иннокентий запахнул шторы.
Огромная голубая луна стремительно катилась в небо, освещая ночной сад. В саду среди ночной черной листвы стоял малаец, пристально глядя на прикрытую дверь, ведущую в спальню.
Вдруг он протянул обе руки по направлению к двери, и та бесшумно отворилась. Занавеска выпрасталась наружу и затрепетала на ветру.
Иннокентий проснулся, как от толчка.
Постель рядом с ним была пуста! Лишь откинутое одеяло напоминало о том, что здесь спала Валерия.