Песни далекой Земли [сборник]
Шрифт:
— Возможно, вас это заинтересует, — произнес доктор Джефферджи с профессиональным равнодушием. Оно ужасно раздражало Дональда. Но с другой стороны, как еще психиатру сохранить здравость рассудка? — Случай Эдит не уникален. Мандельброт открыл свое множество в тысяча девятьсот восьмидесятом году. С тех пор стали наблюдаться случаи маниакальной привязанности к его детищу. Обычно симптомы проявлялись у компьютерных хакеров, и без того связанных с реальностью тонюсенькой ниточкой. В базах данных на сегодняшний день не меньше шестидесяти трех записей о мандельмании.
—
Доктор Джефферджи нахмурился. Слово «лечение» он произносил редко. Он предпочитал термин «коррекция».
— Скажем так: в восьмидесяти процентах случаев пациентам удается вернуться к… гм… нормальной жизни. Порой с помощью лекарств, порой благодаря электронным имплантатам. Согласитесь, цифры вдохновляющие.
«Да, если ты не входишь в оставшиеся двадцать, — подумал Дональд. — К какой же категории относится Эдит?»
Первую неделю она держалась неестественно спокойно. Друзей Крейгов шокировало, что даже после похорон женщина совсем не проявляла эмоций. Но Дональд знал, как глубоко ранена жена, и не удивился, когда Эдит начала делать странные вещи. Она бродила по замку ночами, обыскивая пустые, так и не отремонтированные комнаты и сырые коридоры. Он понял: пора обратиться за помощью к врачам.
Надеясь, что Эдит оправится от горя, Дональд не спешил. Через какое-то время как будто наметились признаки улучшения. Но потом умер Патрик О'Брайен.
Отношения у миссис Крейг с главным садовником всегда были натянутые, но они уважали друг друга и обожали Аду. Гибель ребенка стала для Пата таким же ужасным ударом, как для родителей девочки. Вдобавок он винил в трагедии себя. Если бы только он отказался пересаживать эти кипарисы… если бы…
Пат вновь сурою запил. Теперь его редко удавалось встретить трезвым. Как-то раз холодной ночью хозяин «Черного лебедя» учтиво выставил его за дверь. Патрик ухитрился заблудиться в деревне, где прожил всю жизнь. Утром его нашли замерзшим насмерть. Отец Макмаллен заявил, что произошедшее — скорее самоубийство, нежели несчастный случай. Но, заметил священник, если и грешно хоронить Пата по-христиански, то он, отец Макмаллен, в положенный час ответит за этот грех перед Богом. Как и за маленький трупик, который он позволил положить в гроб рядом с Адой.
На следующий день после похорон Патрика Дональд застал Эдит перед большим монитором. Она рассматривала очередную миниатюрную версию множества. Жена не пожелала говорить с ним. Наконец, к своему ужасу, Дональд осознал, что она разыскивает Аду.
В последующие годы Дональд Крейг часто размышлял об отношениях, сложившихся у него с Джейсоном Брэдли. Они встречались всего раз пять-шесть и почти всегда по делам, но он чувствовал, как образуется взаимная симпатия. Бывает, подобные отношения между двумя мужчинами вырастают и обретают силу, сравнимую с сексуальной привязанностью, не имея при этом ничего общего с эротикой.
Возможно, Дональд напоминал Брэдли погибшего напарника, Теда Коллиера. Джейсон часто вспоминал старого друга. В любом случае, Крейгу и Брэдли вдвоем было хорошо. Они встречались даже без насущной необходимости. И хотя у Като и прочих представителей синдиката «Ниппон-Тернер» могли возникнуть закономерные подозрения, Брэдли, как сотрудник МОМД, никогда не позволял
Ради присутствия на похоронах Ады Джейсон перелетел через полмира. После этого дружба укрепилась еще больше. Оба мужчины потеряли жену и ребенка; пусть при разных обстоятельствах, но результат все равно оказался одинаковым. Они стали еще ближе. Друзья делились друг с другом секретами и говорили на больные темы, запретные для всех остальных.
По прошествии времени Дональд удивлялся, как сам не додумался до такой простой идеи; возможно, он находился слишком близко, и потому картина представала перед ним лишь частично.
Упавшие кипарисы убрали. Дональд и Джейсон прогуливались по берегу озера Мандельброт — как оказалось, в последний раз. Брэдли в общих чертах изложил план.
— Задумка не моя, — извиняющимся тоном объяснил он. — Позаимствовал ее у друга. Есть у меня друг-психолог.
Дональд очень не скоро узнал, что это за «друг». Но возможности осознал сразу.
— Считаешь, сработает? — спросил он.
— Обсуди с психиатром Эдит. Даже если идея хороша, он может отказаться от нее. Синдром НМИ, слышал?
— Что? Национальный медицинский институт?
— Нет. Не Моя Идея.
Дональд рассмеялся, но смех не казался веселым.
— Ты прав. Но сначала нужно разобраться. Я сам решусь на такое? Будет непросто.
«Непросто» — слишком слабое слово; более трудной задачи перед Крейгом не стояло в жизни.
Часто он бросал работу, заливаясь слезами.
Иногда подсознание, гуляя по потаенным, известным лишь ему дорожкам, подкидывало воспоминания, дающие силы продолжать. Много лет назад Дональду попался рассказ о хирурге из страны третьего мира, имеющем немалый запас человеческих глаз. С их помощью он возвращал зрение беднякам. Чтобы пересадка стала возможной, роговицу следовало взять у донора за несколько минут до смерти.
Когда он снимал роговицу с глаз собственной матери, у хирурга не дрожали руки. «Я поступлю так же», — с мрачной решимостью думал Дональд, возвращаясь к столу для редактирования кинофильмов, за которым они с Эдит провели вместе столько часов.
Удивительно, но доктор Джефферджи отнесся милостиво к предложению. Он задал лишь один вопрос, прозвучавший слегка иронично, но сочувственно:
— Кто подсказал вам идею? Подсмотрели в какой-нибудь мыльной опере с уклоном в психологию?
— Действительно, выглядит, будто так и есть. И все же стоит попытаться. Одобрите?
— Вы уже подготовили диск?
— Капсулу. Хочу показать вам материал. Кажется, у вас в приемной стоит мультимедийный проигрыватель.
— Да. Он принимает даже видеокассеты! Позову Долорес. В таких делах я полагаюсь на нее. — Доктор растерялся и замолчал. Он внимательно посмотрел на Дональда, словно собрался что-то добавить, но не решился. Нажав клавишу на пульте интеркома, Джефферджи проговорил в микрофон пейджерной системы: — Сестра Долорес, будьте добры, зайдите ко мне. Благодарю.