Песни китов

Шпаков Владимир

Вытащив компьютер, Мятлин положил его на табуретку и взялся искать кнопку включения огнемета.

— Натуральный луддит… — пробормотал двумерный Башкир. — Но с этим пока погоди!

Он отставил обреченный на заклание комп в сторону.

— Эй, ты чего?! Я его приговорил! Без суда и следствия, именем научно-технической революции… В расход!

— В жестком диске надо покопаться. Вот когда покопаюсь, тогда — в расход!

Мятлин опустился на скамейку.

— А что это вы все луддитов каких-то поминаете?

— Про них Пухова спрашивай.

Можешь даже попросить к ним отвезти! О, идея! Он щас закончит, мы сядем в его «членовоз» и поедем к этим придуркам!

Далее был двумерный ЗИМ, куда они умудрились, тем не менее, втиснуться. Хотя чему удивляться? Они ведь тоже нарисованные, им самое место в такой машине, которая понеслась по нарисованному, опять же, Петра творенью. Они вырулили из глубин Адмиралтейства, сделали вираж и вскоре оказались на Дворцовом мосту.

— Кто это все нарисовал? — спросил Мятлин, обводя рукой окоем.

— Вот это? — Башкир уставился на Петропавловку, затем перевел взгляд на Зимний. — Так ты ж его знаешь! Он вон там на лошади сидит!

— Тогда его тоже в расход! — жестко проговорил Мятлин. — С него же все началось! Царь-плотник, черт бы его побрал, царь-кораблестроитель… На фига было устраивать индустриализацию? На фига был нужен европейский путь? Теперь вот пожинаем плоды, боремся с косатками и кашалотами… Кстати — вон они!

Он указал на речной разлив между мостами.

— Кто? — спросил Башкир.

— Где? — спросил Пухов.

— Косатки, — отозвался Мятлин. — А может, кашалоты, хрен их разберешь… Останови, разглядим!

Они уже ехали по Биржевому. Свернув с моста, Пухов затормозил у плавучего ресторана «Каравелла», после чего двумеры высыпали из «членовоза» и поспешили к Неве.

— Где они?

Пухов озирал водную гладь, мерцающую тысячами неверных огней.

— Да вот же! — указывал Мятлин. — Прямо у Стрелки бултыхаются! Смотри, какие огромные!

— Может, это «Метеоры»? — сомневался Пухов, но Башкир поддержал:

— Какие, на фиг, «Метеоры»?! Косатки, к бабке не ходи! А там, возле моста, кашалот плавает!

— И хрен с ними! — махнул рукой Пухов. — Они плавают, а мы поедем!

Далее мультфильм сделался черно-белым. За окном машины проносились черные силуэты строений на фоне белого света от бесчисленных светильников, будто в самом умышленном городе умышленно перемешали день и ночь. И просторный двор, в который въехали, был черно-белым, а еще — забитым покореженными остовами каких-то механизмов. Груды черного металла, смятого и выгнутого неведомой силой, валялись там и тут, освещенные ослепительно белым сиянием от прожекторов. Свалка? Не-ет, подумал Мятлин, это не совсем свалка! Это рукотворное кладбище, здесь созданных человеком технических монстров превращают в пыль, в первоначальную руду, из которой они были изготовлены!

— Я понял! — хитро подмигнул он Пухову.

— Что ты понял? — отозвался тот, запирая машину на ключ.

— Здесь живут луддиты! И они обладают силой, способной уничтожить хоть пылесос,

хоть паровоз! Значит, не все безнадежно? Как бы это сказать… Сила духа, короче, может противостоять Железному Миргороду?!

— Ты гонишь, Женя. Какие луддиты?! Не слушай ты этого наркомана!

Он кивнул на Башкира, который неторопливо раскуривал очередную самокрутку.

— А «членовоз» они могут уничтожить? — раздумчиво проговорил он. — Или им помочь?

Он пнул ногой колесо, подергал дверную ручку.

— Надо бы принести в жертву твою тачку. Превратить ее в такой же металлолом. А? Это будет по чесноку!

— Эй, хватит! Меня тоже вставило, но надо ж и границы знать!

Пухов встал между ЗИМом и Башкиром. Тот заржал:

— Испуга-ался! То-то же! Ладно, этот гусь нам не товарищ. — Башкир обнял Мятлина. — Затянись — и идем со мной!

Финальная затяжка, а дальше — черный ход, ступени и подвал, на удивление, огромный и наполненный людьми. Люди сидели на стульях или стояли за верстаками, ковыряясь внутри механических и электронных устройств. Вращались отвертки, стучали молотки, звенели пилы-болгарки, медленно, но верно разрушая то, что было собрано на неких конвейерах или склепано вручную. Раскуроченная техника погружалась на тачки, после чего увозилась, чтобы вскоре оказаться в том самом дворе.

С Мятлиным местные деятели здоровались приветливо, а вот на Башкира поглядывали с неприязнью. Он тоже источал одно лишь ехидство и высокомерие.

— Придурки! — говорил с усмешкой. — У них нет шанса!

— Это у тебя нет шанса! — отзывались из-за верстаков. — Чего вообще явился? Вали отсюда, только человека нам оставь! Он — наш!

Мятлин растерянно улыбался, не очень-то соображая — чей он? С кем он, мастер, так сказать, культуры? Потом перед глазами все закружилось, кажется, подступила тошнота, и картинка исчезла…

Очнулся он в одежде и в обуви, на своей кровати. В голове было на удивление ясно, только мир по-прежнему оставался черно-белым. Цветное зрение вернулось лишь после того, как оприходовал грамм двести виски, стоявшего в баре. Анализировать недавний кошмар не хотелось, и он опять провалился в сон.

7

Спустя несколько дней на пороге возник Башкир — хмурый и недовольный. Уселся перед компьютером, включил и, не дожидаясь загрузки, вытащил из кармана полиэтиленовый мешочек.

— Тут осталось кое-что… Хочешь?

— Убери свое «кое-что»! — замахал руками Мятлин. — Я даже запаха переносить не могу!

— Зря, — философски ответил визитер. — О, мутировал! — указал он на экран, где зловеще помахивал хвостом тупорылый хищный кит. — Видишь, даже Windows не грузится? Это кашалот его сжирает. И данные все сжирает, короче, пипец компу. Ну что ж, земля пухом, и как там еще? Ага, царствие небесное!

Он встал и театрально перекрестился.

— И что теперь делать? — растерянно проговорил Мятлин. — Если земля пухом?