Песни

Шаов Тимур

Пойми, дворняга, ты не волкодав! Муму: Гав! Гаврила: Нет, разговор пустой! Дружище мой Герасим, Всё то, что лает тут Муму, есть ложь и клевета. «Светильник разума» она! Так мы его загасим… Сдается мне, что он меня не понял ни черта. Капитон: Дай я скажу! Назвала

меня маманя Капитоном, И с детства я шатался по притонам. Скажу я по-простому. Слышь, молчун? Кирдык собачке! Амба! Карачун! Всё сделай сам, а матерьяльно мы поможем: Веревку выделим, ну там, кирпичик тоже. Наш, силикатный, Тульский, неплохой. Ну, понял, что ли? Герасим (в сторону): — Да слышу, не глухой. (Подходит к краю сцены, обращается к зрителям) — Вы спросите: чего же я молчу? Да разговаривать не очень-то хочу. О чем и с кем? Вот с этой сворой холуёв? О, как презрительно молчание моё! А родились бы вы в деревне Матюки — Вы б тоже замолчали от тоски. А так и удобней. Если ты как рыба нем, Они считают, что согласен ты со всем. «Болтать — себе дороже» — принцип мой! Я это говорю вам, как немой. Когда я ем, я глух и нем, Когда не ем, я глух и нем. Бывает, я возмущён, но вместе с тем Я глух и нем, я глух и нем. Ух, я сказал бы! Но зачем? Я глух и нем, я глух и нем. Я глу-у-у-у-у-у-у-у-ух и нем. Собака лает — Я залаять не смог. Никто не знает, Как мой путь одинок. Сидеть на шконке Иль ходить в холуях, Молчать в сторонке — Судьба моя. (Заходят тут четыре капитана и Гамлета выносят на руках) Герасим: Вот тоже жертва злобного тирана, Вот тоже жизнь, низринутая в прах. Гаврила: Вот назиданье нашим либералам, Наука тем, кто тявкает на власть. Старший капитан: Куда ложить, хозяин? Гаврила: Не «ложить», а класть! Нерусский чёрт! Кладите за амбаром. (Сбоку сцены вновь появляется Лев Толстой) Толстой: Шекспира тоже не люблю. Неряшливый, безнравственный писатель. (Нюхает из коробочки, исчезает) Герасим: Ну

что же, это, видимо, судьба. Не изменить нам ход времен фатальный. Пойдём, Муму! Твоя закончена борьба, Нам завтра открывать сезон купальный. (Герасим нюхает из коробочки. Уходят) Капитон: Назвала меня маманя… Ну ладно, понятно. Да, тут ещё вопросы остаются: Защитники животных разорутся. Эти, спасители китов, собак и крыс. Ну эти, писуны зеленые, по-ихнему «Гринпис». Гаврила: Да, здесь нельзя без должного настроя. А мы пресс-конференцию устроим. Общественность, ты прав, положено заткнуть. Эх, хорошо-то как! А дай ещё нюхнуть!

Затемнение.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ.

Пресс-конференция Барыни.

(Ведёт дворецкий Гаврила)

— Пожалуйста, коллеги, ваши вопросы.

Начните Вы.

— Николай Некрасов, журнал «Отечественные записки». Спасибо за доверие, но я хочу спросить: Кому живется весело, вольготно на Руси? Барыня: За прошлый год пятнадцать изб соломой мы покрыли. На армяки у нас пошло семьсот аршин сукна. Мужик у нас обут-одет. В Китае, вон, лапти закупили. Да, мрут как мухи, но это всё от зелена вина. Хор: От зелена, от зелена, от зелена вина! От зелена, от зелена, от зелена вина! Гаврила: Пожалуйста, коллеги, ещё вопросы. Вот Вы, пожалуйста. — Николай Гоголь, независимый журналист. Да, я спрошу, хотя, боюсь, никто не даст ответ: Куда же мчится птица-Русь? И вообще, мчится или нет? Гаврила: Вопрос снимается. Это закрытая информация. Узнаете, когда домчимся. Следующий, пожалуйста. — Николай Огарёв, еженедельник «Колокол». (Нюхает из коробочки) Цинизм, мракобесие, разруха и раскол! Насилие, агрессия, диктат и произвол! Гаврила: Это вопрос? Барыня: Ничего, я отвечу. Соломой в будущем году мы тридцать изб покроем. К лаптям ещё закупим мы сто двадцать пар калош. Обуем, в общем, мужика, накормим и напоим. Имеем виды на горох, на репу и на рожь В Заплатове, Дырявине, Разутове, Знобишине, Горелове, Неелове, Неурожайке тож.