Песни

Шаов Тимур

Хор: В Заплатове, Дырявине, Разутове, Знобишине, Горелове, Неелове, Неурожайке тож! Гаврила: Следующий вопрос, пожалуйста. Вот вы. — Данке. Иоганн фон Гёте, газета «Фолькише биобахтер». Мы озабочены: у вас нарушены права! Цум байшпиль, ваш дер хунд Муму жива или мертва? Барыня: Сейчас напомнить лишь хочу я господину Гёте О том, что ваш курфюрст Саксонский, Ганс Иммануил, Не

только метко подстрелил оленя на охоте, Но и беднягу егеря случайно, конечно, завалил. И ваша пресса что-то не шумела! А собачка — наше внутреннее дело. Чем защищать особ такого рода, Спросили б лучше мнение народа. Хор: А наше мнение, доярок-косарей: Раздавите эту гадину скорей! Ой, какое беспощадное, карательное, Коллективное ты наше бессознательное! Барыня, тебе я славу пою! Барыня, я верю в мудрость твою! Гаврила: Спасибо, спасибо. Достаточно. Пресс-конференция окончена.

Затемнение.

Конец второго действия.

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ.

Финал.

Лодка, река.

Ария Муму с камнем на шее. Как луна блестит, И какой покой! Коростель летит Низко над рекой. Догорел закат. Тишина кругом. Все крестьяне спят Беспробудным сном. Лишь один не спит, Машет вёслами. И молчит, молчит, Спаси, Господи! Полон тяжких дум, Правит утлый чёлн. Мрачен и угрюм Мой немой Харон. Там, где клён шумит Над речной волной, Там меня бандит Сбросит с глаз долой! Ой, а грубо как! Негуманно как! Скажем, в Дании Топят ли собак? Но раз прослыла я Злобной шавкою, Напоследок-то Я погавкаю! Эх, бараны вы! Эх, чурбаны вы! Вам на всё плевать, Окромя жратвы! Взяли водки штоф Да наквасились. Нету гамлетов — Сплошь герасимы! Чем ты их проймёшь? Им хоть лай, хоть вой. Что ты с них возьмёшь? Феодальный строй! Да боюсь, что зря Я иду на дно. Через двести лет Будет всё одно. Будут жить, как мы, Да терпеть кнуты Те ж герасимы, А не гамлеты! (И-и-и-Эх!) Нынче гибну я Не за вой и лай, А за правду, чай, За свободу, чай! Вот как придёт конвой На закате дня — Будешь ты, немой, Вспоминать меня! Барыне скажи Слово прощальное. Передай, что она Тварь

скандальная! И набравшись сил, Чуя смертный час, Я плюю на вас, Я кладу на вас! Да я на вас… (Плеск воды. Над рекой плывут последние слова Муму) Испортил песню… дурак! … Прожектор в центре сцены высветил пятно, А там лежат собачьи экскременты. Как аллегория — мол, всему цена… вот оно. Ну, тут уже и занавес. Аплодисменты.

Идея всеобщего братства

Юный месяц блестит, как хрусталь. Надо мною витает печаль. Как вдолбить мне соседям идею всеобщего братства? Ля-ля-ля-ля-ля. Им плевать на ученье моё, Им важней, где развесить бельё. Занята моя паства Захватом чужого пространства. Может, хватит орать и ругаться? Может, сесть, забухать и обняться? Всем сестрам — по серьгам, Всем быкам — по рогам, Все должны сей же час побрататься: Правый с левым, Черный с белым, Умный с глупым, Доктор с трупом, Суд с бандитом, Гой с семитом, Водка с квасом, Лужков с Чубайсом — Братство! Вот стоят неземной красоты Наши меньшие братья — менты. Как завижу фуражки, тотчас становлюсь мизантропом. Будут бить меня по голове, Если я не прописан в Москве, И станцуют на мне в два прихлопа, четыре притопа. Но я иду к ним, любовью объятый, А на лбу проступают стигматы. И, дубиной сражён, Я паду на газон, К сапогам мной любимого брата. Но встанут братья: Тёща с зятем, Скромный с хамом, «Спартак» с «Динамо», Китай с Тайванем, Хачик с Ваней, Бомж с богатым, МХАТ со МХАТом — Братья! Вот идёт человек молодой. Он хороший, но только бухой. Скажет: «Дай закурить, землячок», и отнимет всю пачку. (Ля-ля-ля-ля-ля) У него из дерьма голова. Нету братьев — сплошная братва. Раз идея мертва, стану класть сигарету в заначку. Не нужны мне чины и богатства. Дайте братства мне, сволочи, братства! Может, всё же сядем рядком, Да поговорим хоть ладком За пивком? Надо чаще встречаться! I am a dreamer, but I am not the only one. Я говорю: «Liberte, egalite, fraternite». А мне говорят: «Варьете, декольте, карате. Робеспьер, говорят, начал с братства, пришёл к гильотине». Ля-ля-ля-ля-ля. Я поплачу над быстрой рекой. Что же я неспокойный такой? Ну на кой им, на кой Голос мой, вопиющий в пустыне?