Песни

Шаов Тимур

Не надо чихать на детей и философов, На меценатов любезных, на спонсоров, На докторов, на старушек, на дворников, Жён музыкантов и жён алкоголиков. На менестрелей и, в первую голову, — На Мищуков, Мирзаяна, Егорова, Рабов шестиструнки — когорточку малую, Бардов и так жизнь особо не балует… Надо чихать на соседа сварливого, Злую жену и на мужа блудливого. На графоманов, воинственных критиков, Умных фашистов и глупых политиков. На дураков, бандюков отмороженных, Снобов, скучающих с кислыми

рожами. Да не поможет, боюсь, ни черта. Феличита, феличита!

Двадцатый век прошёл

Двадцатый век прошёл, скромны его итоги: Купил «жигуль» сосед, купил ботинки я. Стоим у новой эры на пороге И думаем о смысле бытия. С деньгами хорошо, без денег — очень плохо, Сосед убил жену, а я свою — люблю. Какая интересная эпоха, Пойду ещё патронов докуплю. В больницах и в метро — боязнь террористов, Комета не к добру летит над головой, И, вообще, я вам скажу, наш мир весьма тернистый, Но он, как сын-бандит — опасный, но родной. Как хорошо быть конём, Весело ржать и кобыл по лужайке гонять. Вроде бы ты не при чём, Вроде б история где-то течёт за холмом. Мне надоело давно Слушать безумные речи, мне хочется спать, Но эпоха настырная лезет в окно, Мешая лениво дремать. Двадцатый век прошёл, пора умнеть, Рассея, Мы — не рабы, братва, и бедность — не порок! Голосуйте за пророка Моисея В очередной сорокалетний срок. А кто он, тот герой, предмет народной веры? Кто этот Прометей? Кто-кто! Да конь в пальто! Под шляпою рога и пахнет серой, Он нам рекомендован, как святой. Отстань, мой пессимизм, не будь таким занудой, Всё будет хорошо, нас скоро позовут. Нам надо подождать обещанного чуда. Мы спутники большой планеты Голливуд. Мы в своём тесном кругу Будем резвиться и петь, и плясать без порток, Как пастушок на лугу, Будем беспечно дудеть в свой паршивый рожок. Где-то сраженье идет, Там человечество бьётся, с собою борясь. Цивилизация пышно цветёт, Воняя, гремя и дымясь. Двадцатый век прошёл, стучится двадцать первый, Что делите, козлы, охота вам стрелять? Ложитесь спать, поберегите нервы, На днях наступят мир и благодать. И Запад, наконец, скентуется с Востоком, И прекратится злой, всемирный мордобой, Еврей с арабом, как ягненок с волком Придут рядком на мирный водопой. Откроют закрома, и заживём красиво, И потечёт шампань в кисельных берегах, И счастье всей земли, и много-много пива, И на полу — паркет, и люстры — в нужниках. Ах, ах! Ах, вожделенный наш рай — Место, где можно лежать, ковыряя в носу. Ты, пастушок, доиграй, Завтра тебя злые люди повесят в лесу. Ах, что за век, славный век! Оркестр на форте играет финал, А в задних рядах кто-то вставил запал, Прощай, добрый зрительный зал.

Деревенька

В начале было слово, срок прошёл. Бог создал пиво, женщину и Землю, И Бог сказал, что это хорошо. Конкретно

он имел в виду деревню. Нам Бог велел селиться в деревнях. Заветы господа я в жизнь претворяю. У нас в селе, как в райских кущерях: Тащусь, кайфую, прусь, обалдеваю. Деревенька моя, три окошечка. Приезжай ты ко мне, моя кошечка! Здесь, с божьей помощью, у нас растет буряк, Морква, цибуля, бульба разных видов, Укроп, петрушка, а какой здесь пастернак! Гордился б сам Борис бы Леонидыч! Полны здесь женщины природного огня, Без комплексов фрейдистских, право слово! И на скаку, пусть может не коня, Но мужика уж точно остановит! Деревенька моя, порты с заплаткою. Приезжай ты ко мне, моя сладкая! Здесь даже местные, смешные фраера Приличнее столичных декадентов. Здесь люди проще, тюрю хавают с утра И в морду вам не тычут интеллектом. А то, что пьют здесь много мужики, Эт, чтоб душа не хрюкала, а пела. По крайней мере, наши ямщики В степи не мёрзнут, принимая для сугрева. Деревенька моя, хвостик с кисточкой. Приезжай ты ко мне, феминисточка! Навозный аромат здесь символ чистоты, Для знатока — приятнее «Шанели». Мы вырастаем из навоза, как цветы, Как Лев Толстой из гоголевской «Шинели». Для городских навоз — это «говно», У нас на килограмм навозной массы Приходится жемчужное зерно. Здесь в ожерельях все, как папуасы. Деревенька моя, недофинансированная. Приезжай ты ко мне, эмансипированная! Что в городе за жизнь? Не жизнь, а плен! Толпа, менты, машины, мусорные груды, Вонь, рэкет, стрессы, шлюхи, МММ, Начальник — гад, работа — швах, друзья — иуды. Вода из крана — медный купорос, Соседи — твари в пятом поколеньи. Невроз, артроз, тромбоз, лейкоз, понос — Болезни городского населенья! Деревенька моя, затрапезная. Приезжай ты ко мне, моя болезная! Бросайте городской вонючий смог, Мотайте к нам, карету вам, карету! Здесь оскорблённому есть чувству уголок, Здесь есть, что выпить-закусить поэту. Без Кашпировского природа исцелит: Чернеет седина, пройдут рубцы на коже, Растут потенция, живот и аппетит, В размерах отрастает всё, что может. Деревенька моя, хрен с петрушкою. Приезжай, да не одна, а с подружкою! А случка города с деревней — это срам! Чтоб нашу девственность матросы растоптали! Деревня, братцы, не халам-балам, Деревня — квинтэссенция морали! Здесь так живёшь — сермяжный и простой, Надев армяк и из верёвки пояс. Идёшь в лаптях, куды там твой Толстой! Строчишь роман, как баба бросилась под поезд. Деревенька моя, пьёт с получки. Что ж не едешь ты ко мне, белоручка!