Песня цветов аконита
Шрифт:
— Ты сказал достаточно. Не бойся, я понял тебя. Ты всего лишь неправильно выбрал слова.
На ладони остался глубокий след — ногти впечатались глубоко. Но Айхо не видел этой ладони.
— Кто из вас двоих? Ты или другой?
Слуга молчал. Потом хрипло сказал:
— Я, господин.
— Я так и думал, что ты. Слишком уж гладко получилось.
— Вы правы, мой господин.
— Ты поэтому не стал отпираться?
— Нет. Я понял, что умру, когда вез мальчишку сюда.
В
— Чудом… — негромко повторил свою мысль наместник. — Скажи, почему ты помог ему?
— Не знаю. Я могу сейчас найти сотню причин, но в самом деле не знаю. Это было безумие.
— Или же чудо? — уголок рта дрогнул в улыбке. — Может быть, показалось?
— Какая смерть меня ждет?
— А надо знать непременно?
— Нет… наверное, нет.
— Я не скажу, — наместник поднялся. — Не скажу, потому что и сам не знаю. Ты свободен. Иди — только покинь город, как собирался.
Кайки не верил своим ушам.
— Как?! Вы прощаете меня?!
— Я — нет. Но мальчик простил. Не надо делать ему еще больнее.
— Он… обещал за меня заступиться… и повторил это здесь, у ворот, когда я привез его…
— Он не нарушил слова.
Йири поднялся. На пороге обернулся:
— Перед тем, как покинешь город, посоветуй тем, кто тебя подкупил, оставить мальчишку в покое. Я скоро буду знать, кто они… лучше им забыть имя Айхо.
Дверь плавно отъехала в сторону и вернулась на место. Слуга подошел и открыл ее. Охранников не было.
— Чья это вина, господин? — Те-Кири полон желания знать все подробности.
Йири глянул через плечо.
— Больше всего — пожалуй, моя.
— Но змея… как можно??
— Бывает всякое.
— Но виновные… неужто никто не будет наказан?
— Яссин уже мертва.
Они были ровесниками — родились с разницей в месяц. Ниро, когда не был занят, постоянно сидел в комнате неожиданного гостя. Тот был, как солнышко — веселый и легкий, не обременявший собой никого.
К Айхо отнеслись с подлинной теплотой не только потому, что так желал господин. Только Шинори старался делать вид, что юного актера нет в доме.
— Твой брат меня ненавидит, — печально сказал Айхо однажды.
— Не обращай внимания. Что он тебе?
— Он предан господину… а я разве враг?
— Наоборот, — засмеялся Ниро. — Ты боишься Шинори?
— Боюсь, — признался юноша. — Он, кажется, так ненавидит меня, что…
— Что? На подлость он никогда не пойдет, уж поверь. Он врезал бы тебе от души, дай ты малейший повод, — но ты сам сказал, он слишком предан господину. Тому не понравится, окажись ты в синяках, — весело говорил Ниро.
— Синяков можно и не оставить. Да я не о том. Ударит — не страшно. Я чего-то другого боюсь, после чего господин станет смотреть на меня, как
— Шинори пошел бы искать то, что может тебя очернить…
— Благо, ходить далеко не нужно.
— Не перебивай! Только господин знает о тебе все. Ты разве не понял?
— Понял. Но до сих пор сомневаюсь — а все ли? Иначе… зачем я ему такой?
Ниро с улыбкой развел руками. Айхо продолжил задумчиво:
— Он так добр со мной… Я столько узнал… Отец много рассказывал мне, но у него почти не было книг — только пьесы да записки мудрецов о театре и музыке… Но об остальном мире я почти ничего не знал.
— Разве это мешало тебе жить в свое удовольствие? — фыркнул Ниро. — Я тоже не знаю многого.
— А теперь я хочу знать.
— И только поэтому ходишь за ним как тень? — лукаво прищурился Ниро. — Из тебя вышел бы отличный охранник — впрочем, ты не больно-то смотришь по сторонам. Только в одну…
— И еще я не смогу убить даже кошку, — смехом ответил Айхо.
— Змею же убил.
— Не уверен… не знаю. Сейчас мне ее жаль.
— Вот дурак. — Ниро взглянул на актера. — Я бы хотел, чтобы тебя оставили в этом доме. Но не надейся — этого не случится. Ты уже поправился и скоро покинешь нас.
— Да… это я знаю.
— И все же надеешься?
— На то, что оставят? Нет. Я знаю свое место. Но, может быть, мне позволят хоть изредка появляться здесь… и даже не это самое важное, — почти беззвучно закончил он.
— Это же… как розовый куст у дороги — цветок сорвет любой, кто захочет! И всерьез его отличать…
— А ведь он талантлив, — заметил младший брат.
— Только те, кого он играет, не бежали исполнять любую прихоть первого, кто позвал! Любую! А он еще рад угодить!
— Ты уверен? Только потому, что он часто смеется? Шинори фыркнул.
— Зря ты так, — возразил Ниро. — Не надо так про него говорить. К тому же… Ну, сам понимаешь. Ты судишь пристрастно.
— Послушай — может, и так, но — любой, не этот!
— Они похожи.
— Что?! — возмущенный вопль исказил губы, вырвавшись хриплым и низким звуком.
— Тише… Весь дом переполошишь. Я сказал правду, Шинори. Они — одна кровь.
— Как… ты… можешь равнять… — еще миг, и он бы ударил брата — младшего, всегда заботливо опекаемого.
— Они оба чисты. Так чисты, как бывают лишь единицы… и оба — Дарители красоты. И ее воплощения, отмеченные смертью. Таких обычно жизнь не щадит… Но им повезло. Наш господин — я не знаю, почему он такой. Это, как сказка… но сказки не всегда бывают о счастье. А Инорэ… на свой лад он был счастлив, наверное. Я плохо знаю людей…
— Тогда не берись судить, — зло оборвал Шинори.
— Я плохо знаю людей, — спокойно продолжал младший, — но знаю своего господина, потому что он дорог мне. И поэтому я смотрел на того, кто им отмечен. Ты же не считаешь господина глупцом?