Песня на два голоса

Полански Кэтрин

И заживет новой, свободной от него жизнью, пока он не успел отравить ей все будущее.

15

Огромный концертный зал сиял огнями, повсюду шли последние приготовления. За сценой царил хаос. Впрочем, таковым он являлся только на первый взгляд. Тут каждый был занят своим делом. Перемещались декорации, проверялся звук. Громадная, подсвеченная снизу лестница, воздвигнутая на сцене, скользко блестела. Озабоченные люди сновали туда-сюда.

Сегодня

в зал съехались все участники концерта, и народу было море. Лора здоровалась со знакомыми, вежливо улыбалась конкурентам, раскланивалась даже с заклятыми врагами — в шоу-бизнесе никак нельзя без заклятых врагов. Они держат в тонусе. В выделенной небольшой гримерке уже стоял на столе первый букет цветов — подарок от «Мэтьюс лимитед». Войдя, Лора первым делом зарылась носом в цветы. Нежный аромат роз настраивал на романтический лад, успокаивал.

Что бы там ни было, сегодня Лора должна прекрасно петь. И она споет.

Костюмерша разглаживала платье, критически осматривая его. До начала концерта оставалось два часа, так что скоро явится стилист, чтобы загримировать Лору. Эбби деловито водила ручкой в блокноте и с кем-то о чем-то договаривалась по телефону. Ее щебечущий голосок странно успокаивал.

Лора села перед зеркалом и вгляделась в свое лицо.

Она почти каждый вечер сидит вот так, готовясь к концерту. Выступление — это не столько костюм и грим, сколько внутренний настрой. Словно открываешь в себе дверцу, за которой полным-полно вышнего света. Это иссушает, это требует чудовищного напряжения.

Нет в мире удовольствия, сравнимого с этим.

Разве что любовь. Но любовь из той же категории.

Нет, не стоит думать о любви.

Лора взяла расческу и медленно провела по растрепавшимся волосам.

— Добрый вечер, мистер Фонтейн, — произнесла у нее за спиной Эбби.

Лора застыла. В зеркале отражался Майкл — в стильных черных джинсах и белом свитере. Он стоял на пороге, засунув руки в карманы.

— Можешь не здороваться, Эбби. Мистер Фонтейн сейчас уйдет.

— И не подумаю.

— Зачем ты явился? — сказала Лора его отражению.

— Поговорить. Эбби, и вы, мисс, — кивнул он костюмерше, — вы не оставите нас? Пожалуйста.

Эбби вопросительно покосилась на Лору.

— Выйдите, — велела она. От Майкла все равно не удастся отвязаться. Не стоит затевать скандал в присутствии свидетелей.

Девушки вышли, закрыв дверь.

— Говори, что нужно, и уходи.

— Ты так и собираешься разговаривать, сидя ко мне спиной?

— Да.

— Боишься?

Лора застонала, но все-таки повернулась. Майкл не делал попытки к ней приблизиться.

Он выглядел странно: взгляд непонятный, щетина отросла длиннее, чем обычно. Почти борода уже. Лора подавила совершенно неуместное желание прикоснуться к его лицу. Она с ужасом осознавала, как ее предает собственное тело. Хотелось обхватить Майкла

руками и стоять так всегда.

Ни за что.

Чтобы справиться с соблазном, Лора скрестила руки на груди.

— Чего тебе нужно?

— Мне нужно, чтобы ты от меня не бегала.

— Оставим эти детские игры, Майкл. Все возвращается на круги своя. Давай просто сделаем свою работу и разойдемся. Я не имею ни малейшего желания с тобой ругаться.

— А я имею.

— Это твои проблемы.

Он покачал головой.

— Нет, Лора, это наши общие проблемы.

— Что ты имеешь в виду?

— Ни с одной женщиной, кроме тебя, я не говорил столько о разных чувствах. Я вообще предпочитаю о чувствах не говорить. Я люблю их испытывать.

— Вот и испытывай где-нибудь подальше.

— К сожалению, не получается. Объясни мне, что с тобой случилось. Хотя я все равно знаю, мне хочется сначала послушать тебя.

— Ты напоминаешь мне строгого папочку. Откуда ты знаешь, что случилось?

— За кого ты меня принимаешь? Неужели думаешь, что я не разобрался за неделю?

— Ну и зачем тогда пришел?

— Разговор ходит по кругу, Лора. Давай, высказывайся.

— У нас мало времени, Майкл. Скоро концерт.

— Мне плевать на чертов концерт!

— Жаль, твой продюсер тебя не слышит.

— Лора!

Она вскочила, непроизвольно сжав кулаки.

— Ну хорошо! Раз ты хочешь, давай! Ты нашептывал мне ласковые словечки, ты провел со мной ночь, а утром, пока я была в душе, позвонил своему продюсеру и доложил обо всем. И сказал, чтобы быстренько прислали журналистов. Конечно, такой удачный рекламный ход!

— Меньше всего в то утро я думал о рекламе, Лора.

— Не ври мне.

— Я звонил Бернарду, это верно. Однако ни слова не говорил о журналистах.

Лора фыркнула.

— Опять ложь. Я слышала, как Шорт и Мона Чэпмен говорили об этом.

— Что именно ты слышала?

— Ты был весьма недоволен, что журналистов было так много. Хватило бы и двух-трех.

— Я ни слова не говорил Бернарду о журналистах.

Лора не поверила.

— У тебя слишком честные глаза, Майкл Фонтейн.

— Это мой недостаток, я знаю. — Он глубоко вздохнул. — Так я и думал. Теперь моя очередь. Да, тем утром я звонил Бернарду, но сказал лишь, что ты у меня. Не просил прислать прессу, ничего такого не делал.

— Не верю.

— До чего же ты упрямая! — взорвался Майкл, не в силах больше сдерживаться. — Господи, ну почему я люблю идиотку, а?

Лора схватилась за столик.

— Что?!

— Я люблю тебя. Никогда не переставал любить. — Он перевел дух. — Понял это, когда мы сидели в полиции после спасения того мальчика, Бена. Решал, думал, стоит ли рисковать своими и твоими чувствами, затевая новый роман. И сообразил, что старый никогда не заканчивался. Для меня — никогда.