Песня полной луны
Шрифт:
В уши медленно вполз оглушающий звон посуды на кухне. Оуэн? Боже… это он оставил ей таблетки?
А кто ещё?..
Он, разумеется, видел её пьяной. Ещё на первом курсе. И она его — тоже. Много раз. Они оставляли друг другу таблетки и воду, готовили завтрак, смеялись над собственными пьяными похождениями, так почему именно сейчас ей так стыдно?
Не потому ли, что сейчас Белла, как наяву, ощутила на себе чужой взгляд? Совсем как в пабе, и,
Её щеки обожгло стыдом: Белла вспомнила, что возбудилась от этого взгляда до влажных, прилипших к телу трусиков. Оуэн любил её, хотел её, но никогда не смотрел… так. Никогда не был самцом-собственником. Боже, это даже звучит отвратительно, почему же вчера она…
А, может, она просто обоссалась от выпитого алкоголя?
Даже это казалось менее стыдным. Но Белла четко помнила: столько она не пила.
Снова замутило. В висках ломило, а в горле всё ещё было сухо, как в пустыне.
Она никогда не блевала, когда напивалась, и сейчас любые потуги тоже оказались бесполезными. Выпив ещё два стакана воды из-под крана и ополоснув рот, Белла вышла в кухню. В нос тут же ударил запах жареной яичницы, заставляя желудок снова кувыркнуться.
— Недоброе утро, — ухмыльнулся Оуэн, обернувшись. Взгляд его смеялся. — Не морщи так нос, жирная пища с похмелья — самое то. Ещё успеешь принять душ, пока я готовлю.
В один шаг оказавшись рядом с ней, он чмокнул её в нос. В глазах у Беллы защипало от слёз. Он был замечательным, и никогда прежде она не любила его, как сейчас… тогда почему она возбудилась от одного взгляда какого-то совершенно левого парня, чьего лица она даже не помнит?
Хотелось смыть с себя этот пиздец. Что Белла и сделала.
После контрастного душа — сначала она включила обжигающе-горячую воду, а потом сменила её на почти ледяную, — ей стало чуть легче. Голова всё ещё болела, но уже не так противно, и желудок даже согласился принять немного пищи, хотя Белла и сомневалась, что он способен переварить всю тарелку.
— Прости, — Белла всё ещё чувствовала себя виноватой. — Я правда не хотела так напиваться. Мы выпили всего несколько коктейлей, и…
Оуэн закатил глаза.
— Детка, всё в порядке. Ты имеешь право расслабиться.
«Я и так слишком многого тебя лишил», — слышала она в его тоне.
Белла знала, чувствовала, что он всё ещё переживает из-за их проблем в постели. Переживает, хоть она и убеждала его, что любит, что любые проблемы пройдут, что он просто работал всё лето и слишком устал, что… В общем, она старалась, правда.
Но её тело было другого
Если бы этот парень вчера последовал за ней, если бы она была чуть менее пьяной… то что? Она бы позволила ему трахнуть себя в туалете? Она изменила бы Оуэну только потому, что у них опять две недели не было секса? Потому, что она втайне заказала себе вибратор, но маленький бездушный автоматик так и не смог достаточно помочь ей?
Или потому, что Оуэн всегда был слишком с ней нежен, а вчера ей хотелось, чтобы её просто трахнули — до слёз, до криков, застревающих в горле?
К черту, это всё Линда с её рассказом про её любовника с философского, или откуда он там был. Почему-то Линда была уверена, что некоторые её фантазии с Диланом ну никак не исполнить.
Точно. Это всё Линда и её рассказы.
— Я имею право расслабиться, но не имею права напрягать тебя, — Белла покачала головой. Отодвинула от себя тарелку, поняв, что не съест больше ни куска, поднялась и подошла к Оуэну, обняла его со спины. — За это я тебя и люблю.
— За Алка-Зельцер? — фыркнул Оуэн. — Я учту.
Белла уткнулась лицом в его шею.
— Да, — пробормотала она. — За Алка-Зельцер.
«И за то, что ты такой, как есть».
…Чуть позже они снова попытались заняться любовью, и чуть позже у них снова не получилось. Оуэн перекатился на спину и уставился в потолок.
— Прости, — он провел по лицу ладонью. — Я… прости.
У него не встал.
Просто не встал.
Горький комок застрял у Беллы в горле, отравляя её. Дурацкие мысли, которые она гнала от себя с тех пор, как две недели назад у них был прекрасный секс, вернулись. У него не вставал на неё больше, словно она была прокажённой какой-то. Или её прокляли.
Может, у него и правда есть другая. Может, он трахался с какой-нибудь девицей с его стажировки. Постарше, покрасивее, поумнее. В обтягивающей офисной юбке и с волосами, затянутыми в строгий хвост. Может, у неё даже очки были.
Ей хотелось плакать.
— Всё хорошо, — прошептала она, уткнувшись Оуэну в плечо и сдерживая слёзы. — Ты ведь пьешь успокоительные, которые прописал тебе доктор?
Оуэн кивнул.
— Валиум. Толку-то…
— Может, это побочка.
Белла была бы рада в это и сама поверить. Вдруг валиум вызвал у него повышенную утомляемость и проблемы с потенцией из-за этого? Так было и до приема валиума, но там был стресс, нервы, стажировка. Необязательно искать везде подвох, ложь, измену.