Песня ветра. Ветер перемен

ВолкСафо

Стоило лишь на миг вспомнить ощущение, как стало легче. Давление спало, перестав так сильно сжимать тело, внутри золотой каплей заныло крохотное рожденное солнце. Оно не исчезло, нет, но отступило куда-то вглубь под всеми переживаниями и волнениями, которые она испытала за это утро. А теперь разворачивалось, распахивало медоточивые лепестки и мягко перекатывалось внутри нее. Лиара вздохнула еще раз и нашла силы открыть глаза, чтобы взглянуть в лицо Владыке.

А он смотрел на нее, прищурившись, пронзительно, словно двумя острыми бурами вгрызаясь в ее душу. Только теперь это был уже не взгляд насквозь, теперь прямо в ее груди был маленький теплый уголок, куда этот взгляд проникнуть не мог, и Лиара спряталась в нем, свернулась

в клубочек, закрываясь от всего остального. Откуда-то взялись и силы, и она с трудом, но разомкнула, казалось, накрепко сомкнутые челюсти.

– Я благодарю вас за вашу доброту и участие ко мне, Владыка, - ее голос звучал слабо вначале, но с каждым словом былая звонкость возвращалась к нему. Золото силы Великой Матери пульсировало в груди, его было совсем мало, но вполне достаточно для того, чтобы больше не быть раздавленной его волей. Лиара мысленно вознесла ей молитву за это и продолжила: - Но мое исцеление может и подождать. Гораздо важнее сейчас здоровье моей матери. Я не слишком понимаю во всем этом, но мне видятся первые признаки Тоски в ней. Я не хотела бы, чтобы ваши усилия, затраченные на помощь мне, лишили таким образом исцеления ее.

Взгляд матери стал вдруг каким-то удивленным и слегка сбитым столку. Она взглянула на Лиару, словно что-то собиралась ей сказать, но удержалась. А вот глаза Себана стали еще холоднее и морознее, чем были раньше.

– Недуг твоей матери будет исцелен тогда, когда истечет время ее наказания, - без выражения ответил он.

– Но я же здесь, Владыка, - Лиара вдруг заметила, что алит на ней вновь меняет цвет, становясь более желтым, чем зеленоватым. Цвет медленно вычищался, набирая силы и благородного сияния. Еще немного, и он станет золотым, отстраненно подумала Лиара.

– Твое присутствие здесь не имеет никакого отношения к делу и наказанию твоей матери, - Себан почти не моргал, следя за ней. – Она наказана не за прегрешения перед тобой, но за прегрешения перед своей страной, перед всем Эллагаином, который лишился счастья твоего детства. Тем, что увезла тебя за Мембрану, Аваиль нанесла вред, прежде всего, всему городу, потому что твой потенциал был в корне загублен, и он никогда уже не сможет принести пользы Эллагаину. А за бездарное растрачивание такой силы должна последовать кара, так что твоя мать платит и будет платить ровно столько, сколько было ей отмерено.

Лиара откуда-то знала, что получит именно такой ответ, и ничему не удивилась. Она понимала, что это наказание, понимала, что, по мнению Себана, наказание было заслужено, но она не понимала, как можно подвергнуть Тоске своего подданного, за которых Себан, по его словам, так радел. Эльфы казались Лиаре такими же непонятными, как и люди. И самое забавное было в том, что обе расы обвиняли друг друга в одном и том же: подозрительности, жестокости, самовлюбленности, расчетливости. Наверное, мне никогда не понять ни тех, ни других. Но кто же тогда я, Великая Мать? Если я и не человек, и не эльф, то кто я? Ответом ей было лишь золото в груди и ощущение чье-то лукавой, нежной улыбки.

Это ощущение только придало сил. Лиара аккуратно выпрямилась, разглаживая пальцами ткань платья, которую до этого она комкала. Теперь по алиту переливались золотистые, слегка светящиеся сполохи, которые подпитывало настроение Лиары. Но все равно, в обычной одежде, которую она носила всегда, ей было бы гораздо уютнее.

С каждой секундой присутствие Великой Матери становилось все ближе, и теперь сила Себана отодвигалась прочь, отступала. Лиара не боролась с ним, не сражалась, не давила, но сила, что шла к ней, имела другую суть и, что-то подсказывало ей, - гораздо большую мощь. Владыка смотрел все так же пронзительно, и глаза его были все теми же пульсарами, но теперь это уже не оказывало на нее такого влияния, как поначалу.

– Я вижу, что ты упорствуешь, - проговорил он, аккуратно

поднимая чашку. Ни одного лишнего движения, словно ручка крохотной фарфоровой чашки сама легла в его пальцы. В голосе Себана тоже не слышалось ничего, он просто констатировал факт. – Впрочем, я и не ожидал, что ты сразу же примешь мое предложение. Мир за границей Мембраны представляет слишком большой соблазн, он наполнен силами и сущностями, что могут обещать великое могущество и обманывать тем самым разумы молодых эльфов.

Тень неуверенности пробежала в мыслях, но Лиара отпихнула ее прочь. Даже если бы Себан прямо сейчас заявил, что сила Великой Матери – обман и неправда, что Лиару обманули, окружили ложью и запутали, она бы не поверила ни единому слову. В ее груди билось сердце Рады, а через него – сердце всего мира. И другой правды ей не нужно было.

А еще в его взгляде Лиаре почудилось на миг что-то настороженное. Он смотрел на нее по-другому теперь: все так же холодно, но при этом оценивающе, задумчиво, будто проглядел что-то и никак не мог понять, что.

– К тому же, ты попала под очарование этой самонадеянной Радаэль Киер. В ней от эльфийки одно название, а все остальное – от самых презренных наемников с городских окраин. – Все его слова проходили мимо, не касаясь разума Лиары. Однако она отметила, что про Раду он уже знает. Наверное, Латаан доложил, что мы целовались на причале. – Я предполагаю, что слухи о том, что она – сестра князя Ренона, - правда? – Себан взглянул в лицо Лиары и медленно кивнул, хоть она изо всех сил и пыталась сделать так, чтобы ни одна эмоция на нем не отразилась. – Осталось только выяснить, каким образом это все получилось, но это мы оставим на потом. Сейчас гораздо важнее, чтобы ты поняла одну вещь, Лиара. – Себан сделал маленький глоток, опуская глаза на свою чашку, и принялся рассуждать вслух. – Я прекрасно понимаю, что ты не виновата в самоволии своей матери и ее ошибке. Я понимаю, что мои подданные не проявили должного рвения в твоих поисках и не смогли вернуть тебя раньше того срока, когда ты уже покинула Мелонию. И неудивительно, что ты прибилась к первым же эльфам, которых встретила на своем пути, потому что инстинктивно тянулась к обществу себе подобных. И, скорее всего, молодой князь Ренон наговорил тебе множество нелицеприятных вещей об Эллагаине и обо мне лично. Вещей, к которым ты, скорее всего, прислушалась, потому что не слышала и не знала ничего другого. Но все это поправимо, дочь ушедшего лета. Я могу помочь тебе вспомнить, кто ты такая, осознать, для чего ты пришла в этот мир, понять свою суть. Но для этого мне нужно будет, чтобы ты открыла мне себя до самого последнего уголка. Как только это произойдет, ты станешь собой.

– Боюсь, Владыка, что я не стою ваших усилий, - Лиара постаралась говорить как можно спокойнее и увереннее, но ее платье неудержимо сверкало золотом, а в груди певчей птицей билось сердце. Власть Себана спала прочь с нее старой паутиной, растрескавшейся и облупившейся сухой коростой, и она больше не боялась. Что бы он ни говорил, она больше не боялась ничего, потому что он ровным счетом ничего о ней не знал и знать не мог.
– Как вы сами сказали, время упущено, и вряд ли я смогу принести пользу своей стране, ведь я третьего поколения, и мои дети Первопришедшими уже не будут. Так что, с вашего позволения, я хотела бы навсегда покинуть пределы Эллагаина.

Рядом громко ахнула мать, хватаясь за сердце, но Лиара не пошевелилась, даже не посмотрела на нее. Сейчас уже не было никакой разницы, от нее самой ничего не зависело, ведь Себан не собирался снимать наказание с матери, даже несмотря на то, что Лиара вернулась домой. Не я мучаю тебя, мама, не я приношу тебе боль. И мне не за что чувствовать себя виноватой перед тобой. К тому же, внутри плескалось огромное золотое море, нарастая и нарастая с каждой секундой, и в этом море от самой Лиары оставалось все меньше и меньше.