Песня ветра. За Семью Преградами
Шрифт:
А Рада все смотрела и смотрела на волнистое лезвие и рукоять из потемневшей кости. На то, как вбирает в себя клинок пламя костра. Она никогда не была частью какого-либо народа, она никогда не чувствовала себя причастной к чему-то великому. Она всегда была одна, сама по себе, наедине с собственной борьбой и со своими бесами мхира. И вот теперь, впервые в жизни, она перестала быть одинокой. И в ее руках лежала ее собственная душа, такая же, как и у всех анай вокруг, заключенная в волнистый клинок с костяной рукоятью.
Над густыми кудряшками Лиары Жрица билась гораздо дольше, чем над прямыми золотистыми прядями
– Как волосы, скрученные, сплетенные вместе, так же и вы будете одним целым, - нараспев забормотала надтреснутым высоким голосом Старейшая ведьма, бросая косичку в огонь.
– Пред Очами Богини, в Ее пламени, станете вы сплетенными, скрученными, едиными, и сгорите с Ней, когда придет ваше время!
Кажется, будто прямо сейчас они на самом деле благословили нас, связав нашу судьбу. Рада взглянула на искорку, чувствуя, как любовь переполняет ее грудь, задыхаясь от нежности, которой горели обращенные на нее бездонные глаза Лиары. Кудряшки ее теперь было совсем короткими и смешно топорщились в стороны, открыв взгляду слегка оттопыренные ушки. Кажется, будто это и есть наша свадьба. Самая настоящая, гораздо более красивая, чем все, что я только могла представить.
– Поднимитесь, Младшие Сестры Каэрос!
Поддерживая искорку, Рада поднялась во весь рост, вдыхая терпкий запах сосен, снега, зимы с едва слышной ноткой паленой шерсти, с которой Роксана приняла ее жертву. Все я отдаю Тебе, Огненная. Все, что только есть у меня.
Ей казалось, что теперь церемония кончилась, но Лэйк вновь заговорила, и ее низкий голос звучал тихо и напряженно:
– Сейчас вы находитесь пред Ее Очами, и именно Она оценивает вас, рассматривает вас и выбирает тех, кто однажды станет Ее любимицами. Вы уже заплатили цену, отдав Ей свою память и прошлое, ушедшее вместе с вашими волосами. Теперь вы должны принести Ей то, что есть вы, отдать Ей свое тело.
Рада заморгала, удивленно глядя на Лэйк. Об этом их никто не предупреждал, и она просто не знала, что произойдет дальше. Что значит: отдать тело? Какой-то символический ритуал?
– Вы никогда и никому не расскажите о том, что случится, когда Она дотронется до вас. Вы никогда не будете хвалиться этим, гордиться этим или кичиться этим. Как мани гладит свое дитя, так и Роксана обнимет вас в первый раз, благословляя на ваше будущее.
Лэйк отступила на шаг назад, стоя теперь на самом краю пламени и протягивая руку к костру. Способные Слышать запели странную песню, единственную песню со словами, которую Рада здесь пока что слышала:
– Прими, о Мани, Дочерей Своих! Прими к Своим рукам, к Своим стопам!..
Песня барабанов и скрипок вновь зазвучала громче, настойчивее. А Рада все не понимала, что ей надо делать, рассеяно глядя то на Лэйк, то на такую же сбитую с толку искорку.
– Шаг вперед, Младшие Сестры! – приказала Лэйк. – Погрузите левую руку в огонь в знак того, что отдаете себя Ей!
Рада вздрогнула. Не этого она ожидала. Она-то думала, что ритуал будет символическим, как эта штука с косичкой. Два перепуганных огромных глаза искорки поднялись
Сжимая в правой ладони долор, она шагнула вперед. Огонь дышал раскаленным жаром, но отчего-то сейчас Раде не было больно. Она сделала еще один шаг, и рядом с ней точно также двигалась искорка. Теперь пламя ревело прямо возле ее лица, пламя выше человеческого роста на громадном кострище из толстенных сучьев. И угли раскатывались в стороны от него, самые настоящие угли, только жара не было. Или его просто не было для Рады? Ведь снег вокруг костра широко протаял, оголив прошлогодние пожухлые травы, мелкие камешки и сухие листья.
Выручай, Огненная! Больше не сомневаясь, Рада погрузила левую руку в огонь, прямо по самое плечо.
Золотой свет на миг ослепил ее, напитав все тело, тот самый золотой свет и мягкое прикосновение радости, что всего какие-то минуты назад окружали ее во время медитации. Рада дышала, дышала ими, чувствуя, как все тело, будто губка, впитывает эту силу, пьет ее жадно, никак не может напиться и молит дать еще и еще. Как в тот миг, когда впервые Великая Мани позволила ей ощутить Свои руки.
Вокруг был лишь свет и еще что-то. Рада сощурилась, пытаясь понять, что это. Какая-то фигура танцевала в огне впереди, огромная, сильная, высокая, будто горы, и от нее распространялись невыносимые волны силы. Забыв, как дышать, Рада видела рыжий ворох кудрей, больше похожих на языки огня, два пламенника глаз, молнию в протянутой к ней навстречу руке. А потом два огненных крыла обхватили ее со всех сторон, и все в один миг кончилось.
Рада ощутила, что сидит на сухой земле возле самого костра, который продолжал реветь, взметая высоко вверх свои языки. Сырой ветер холодил ее стриженую голову, колени ощущали колкие камушки сквозь тонкую ткань штанов. В уши ворвалась торжествующая песня скрипок, барабанов и флейт, крики анай, странные тягучие песни Способных Слышать. Она обернулась к искорке, сидящей рядом с ней с потерянным видом. Искорка вытянула перед собой левую руку и смотрела, смотрела на нее во все глаза. Рукав ее куртки обгорел до самого плеча и чернел обугленным краем. На руке от ладони до локтя виднелся ставший частью кожи узор из алых языков пламени. Они пульсировали изнутри светом, будто уголья, на глазах затухая и превращаясь в рисунок, точно такой же, как и у всех остальных анай. А еще выше, на предплечье, чернел символ анай – четыре закрученные посолонь капли в кругу, острыми концами наружу.
Не понимая, что только что произошло, Рада поднесла обе свои руки к глазам. В одной был зажат долор, другую, рукав на которой тоже сгорел до самого плеча, украшали огненные символы. Еще несколько секунд Рада во все глаза смотрела на свои татуировки, а потом выдохнула, поняв, что уже очень давно не дышит. И обернулась к Лиаре.
Искорка смеялась, и по щекам ее текли слезы.
– Мы смогли, Рада! Мы смогли! – звонко вскрикнула она, бросилась Раде на шею и обняла ее так крепко, что дух захватило. Ее сладкий запах заполнил ноздри Рады, смешавшись с ароматом смолы, гор, сырого ветра. И это было хорошо.