Песня ветра. За Семью Преградами
Шрифт:
– Рада, а пойдем, погуляем? – вдруг вскинула голову Лиара, чувствуя, как губы сами собой растягиваются в смущенную улыбку. – Я знаю, тебе может показаться, что мне неймется по ночам…
– Ох, кошечка моя, мне нравится, когда тебе неймется, - мягко улыбнулась рядом Рада. – С чем бы это ни было связано. И, в общем-то, я тоже спать еще не хочу, так что почему бы и нет?
Они оделись и вышли вдвоем в теплую тихую ночь. Лиара даже не сдержала вздоха наслаждения, закрывая глаза и раскидывая руки в стороны, позволяя ночному ветру обнимать ее со всех сторон, пропитывать каждую пору ее тела. В прохладе ночи и тишине была особенная
На миг Рада остановилась на пороге, вглядываясь в ночь. Вид у нее был, как у охотящегося зверя, что слушал ветер или вынюхивал добычу. Лиара перетаптывалась на месте внизу ступеней, такая легкая, такая нетерпеливая. Сейчас ей казалось, что ее тело весит не больше прозрачного лепестка жасмина, что медленно сыпались с веток невысокого куста, словно крупные снежинки ложась на темную землю. Казалось, налетит порыв ветра, подхватит ее в свою ладонь и унесет далеко-далеко, забросит на ледяные верхушки гор, закрутит над ущельями, которым нет дна, долинами, которые ни разу не видели ничьи глаза. Ей хотелось смеяться. Или плакать. И то, и другое казалось одинаковым сейчас.
Пустые улицы становища вовсе не выглядели покинутыми или необжитыми. У некоторых крылечек горели маленькие подвесные фонарики, заливая сработанные из сосновых досок ступеньки разноцветными мазками света. Лиара поспрашивала об этом Иштум, и та пояснила, что так принято у Раэрн. Когда в доме обитает беременная женщина, над крыльцом вывешивают маленький фонарик с разноцветными стеклышками, чтобы он охранял порог, не пускал в дом злые силы, сообщал всем и каждому, что здесь затеплилась новая жизнь. Фонарики были четырехгранными, а цвет стеклышек выбирали сами будущие матери по собственному желанию.
Словно отвечая крошечным ярким точкам фонарей, горели в небе над ними звезды. Рада вскинула голову, глядя туда, и в ее лице Лиаре почудилось что-то новое. Раньше она такого не видела в нем, раньше это было эльфийское лицо с глазами-солнцами, в котором не было ничего от эльфов. Теперь же все стало иначе.
Серебряные блики звездного света концентрировались на дне глаз Рады и слегка отсвечивали, едва различимыми капельками собравшись на ее ресницах. Лиара видела это своим новым взглядом – одновременно и обычным, и эльфийским зрением. После того, как был сломлен ее блок, Рада все больше и больше становилось эльфийкой, хоть сама ничего не делала ради этого и, возможно, даже не замечала происходящих с ней изменений. А Лиара смотрела на нее и думала о том, к лучшему ли приведут эти изменения? Что еще изменится в ней, когда она осознает наконец свое бессмертие?
Этот вопрос в последнее время начал беспокоить ее, и день ото дня беспокойство становилось все сильнее. В жилах Рады текла та же самая кровь, что и в жилах Алеора, и в ней дожидался своего часа Тваугебир. Да, сама Рада не могла использовать эту силу и превращаться в монстра, но его влияние, тем не менее, отравляло ее кровь. И пока эльфийская сила Рады была заблокирована в этой крови самим Сагаиром, проклятье рода Стальвов тоже было лишено силы. Изменится ли что-то сейчас, когда блок пал? Быть может, к Раде тоже придет вечная замкнутость и плохо сдерживая ярость, которой до самого края был полон Алеор?
Неужели ты действительно веришь в это? Веришь, чувствуя, как прямо между твоих ребер пульсирует ее золотое сердце? И не стыдно
Лиара решительно прогнала все свои сомнения и тихонько спросила у застывшей на ступенях лестницы Рады:
– Пройдемся к реке?
– Пойдем, - кивнула та в ответ.
Ночь была пронизанной бледным сиянием луны, а оттого вовсе не такой темной, как обычно в этот предрассветный час. Пронзенный насквозь тонкими нитями лунного света низвергался с головокружительной высоты водопад. Вода казалась то ли тонким кружевом, сплетенным самыми умелыми руками неведомой мастерицы, то ли прозрачной шалью на обнаженных плечах опьяненной иллиумом Жрицы. Капли падали и падали на обточенные терпеливыми прикосновениями камни внизу, разбивались о них в мареве брызг и тумана, что расползался над долиной. Мелкая водяная взвесь под лунным светом приглушенно светилась, и это было так красиво, что Лиара забыла, как дышать.
Держась за руки, они медленно шагали вдвоем по самой кромке реки. Под ногами постукивали друг о друга белоснежные гладкие голыши, напитанные солью, обточенные водой за бескрайнюю толщу времени. Река, тихо плеская, уносила свои воды вдаль, плавно изгибаясь и исчезая за длинными ветвями плакучей ивы, что полоскались в воде. У Лиары перед глазами все кружилось, и на миг ей привиделось, что это молодая женщина, изящная, стройная и тоненькая, что присела у воды и тянет руку к ее поверхности, а ее длинные кудри полощут волны, и лунный свет вплетает в них нежными пальцами золотых ночных светлячков.
– Я… я что-то вижу, - вдруг тихо проговорила Рада, и Лиара с трудом вынырнула из захлестнувших ее образов, выбралась на поверхность из плавленых волн силы, что пропитывали здесь все, растекались повсюду. Почему-то к ночи эти волны она ощущала острее, видела гораздо ярче, а на дневном свету они бледнели, как рассветный туман.
– Что ты видишь, радость моя? – тихонько спросила Лиара, изо всех сил стараясь сосредоточиться на разговоре с Радой и не дать видениям и образам увлечь себя прочь.
Почему-то в последнее время ей все больше казалось, что нет почти никакой разницы между явью и грезами, в которые она вступала по ночам. Или эта грань слишком тонка, чтобы отследить, где заканчивается физический мир, а начинается мир энергий? Или просто здесь, в этом неописуемом месте, законы бытия уже были немного другими?
– Я вижу… - Рада замялась, щурясь в пространство перед собой. Вид у нее был одновременно сосредоточенный и донельзя удивленный. – Серебристое сияние, - чуть погодя все-таки сказала она. – Оно разливается вокруг. Раньше мне казалось, что это звездный свет, но сегодня все как будто ярче, чем обычно.
– Какое оно? – Лиара с затаенной радостью взглянула на нее. Пусть сама расскажет, сама опишет, хоть Лиара и без этого прекрасно знала, как все выглядит теперь для глаз Рады. Но она должна была сама понять и описать разницу, чтобы это переживание стало постоянным. Чтобы ее внутреннее око привыкало к тому, как выглядит мир на самом деле.
– Серебристый свет, будто все предметы – крохотные светильники, накрытые сверху абажурами, - заговорила Рада, оглядываясь вокруг. Лиара тихонько улыбнулась. Сама она подобрала бы другую метафору, но Рада все равно оставалась самой собой. И хвала Тебе за это, Великая Мани! Тем временем Рада продолжила: - Еще я вижу разноцветные волны. Как будто радуга, которая все время меняется, перетекает, цвета смешиваются…