Песня Волчьей луны
Шрифт:
– А вы?
– Есть поверье: как только мужчина встречает истинную пару, женщину, которая создана для него, Песня перестает звучать для них обоих, – продолжал Ирвин, словно не слыша вопроса. – Вот вы здесь – и Песня не звучит. А сейчас полнолуние, и несколько минут назад я был волком. Понимаете, о чем я говорю? Понимаете, почему видите меня человеком, а не зверем?
Поезд вошел в туннель, и снаружи стало светло: на серебристых стенах туннеля, прорубленного в горе, было множество ламп. Ирвин едва заметно улыбнулся, и Арьяна подумала, что он удивительно некрасив. Впрочем,
– Нет. Не понимаю.
– Вы моя истинная пара, – объяснил Ирвин и мечтательно улыбнулся. – Женщина, которую создал для меня Бог.
***
У нее были голубые глаза и волнистые светлые волосы, тонкий нос и четко очерченные губы – почти идеальная красавица, для идеала взгляд был слишком жестким и строгим. Она боялась – но за страхом Ирвин ощутил горьковатый запах сопротивления: его истинная пара боролась со своими чувствами, она сумела взять себя в руки после первых минут их знакомства и теперь смотрела спокойно, даже чуть насмешливо.
Песня Волчьей луны перестала звучать, когда Ирвин встал на рельсы – в какой-то миг ему сделалось все равно, успеет поезд затормозить или нет. Успел – в ту же минуту его вышвырнуло из волчьего облика в человеческое тело. Сделалось так тихо, что Ирвин слышал сбивчивый ход своего сердца.
Песня ушла, словно ее и не было. Он слышал ее с рождения, тихую незамысловатую мелодию, которая иногда звучала едва уловимым шепотом почти на грани слышимости, а в полнолуние грохотала в ушах так, что однажды Ирвин схватил с письменного стола остро заточенные карандаши – вонзить в уши, оглохнуть, никогда не слышать ни звука и освободиться.
Его перекинуло в волка прежде, чем он успел себя изувечить.
И вот мелодия иссякла. По телу струился ледяной пот, в коленях поселилась вязкая слабость, как и всегда после обращения, но Ирвин знал, что пока принцесса Арьяна рядом, он будет человеком. Луна утратила над ним всякую власть.
Ирвин вслушивался в себя и никак не мог поверить в освобождение. Так, наверно, заключенный, который забыл о мире, лежащем за пределами камеры, стоит на пороге, получив свободу, и не знает, что делать дальше.
– Я ваша истинная пара? – уточнила Арьяна.
Ирвин кивнул. Принцесса устало посмотрела в окно – поезд шел через туннель, чтобы вскоре остановиться на Большом Ханосском вокзале, и там в игру вступит государь Киган, добрый старший брат. Времени было немного, Ирвин должен был успеть все решить.
– Совершенно верно. Если говорить так, как принято у вас на родине, вы моя вторая половина, – произнес он. – И я не собираюсь отпускать вас.
Песни не было. Ни звука. Ирвин вдыхал прохладный воздух своей свободы и никак не мог им надышаться.
– Меня отдают в жены вашему брату, – напомнила принцесса. Ирвин усмехнулся. Телеграмма, которую вчера прислали из Варандана, вызвала во дворце бурю. Киган рвал и метал; ему, конечно, придется смириться, хармиранский князь не принадлежит себе, как и варанданская принцесса, но тут были нюансы, с которыми следовало считаться.
– У моего брата уже есть жена. Пусть не по закону, а по старинным обычаям,
Арьяна сжала губы. Приоткрыла рот, чтобы что-то сказать. Снова сжала губы. Пальцы нервно пробежались по колену дорожного брючного костюма.
– Не понимаю, почему ваш отец решил так поступить с вами, – мягко продолжал Ирвин. – Мне кажется, он просто выбросил вас из жизни. Вы чужеземка. Пусть спасительница нашего будущего, но все же. Вам будет здесь несладко, и он это понимал.
Принцесса посмотрела ему в лицо – после минутной слабости взгляд снова обрел металлическую твердость. Ледарин, поднятый из земных глубин, был такого же голубого цвета.
– Я не его дочь, – сухо ответила Арьяна. – Он признал меня как родную, но теперь вот нашел способ избавиться.
– Даже так… – задумчиво произнес Ирвин. – В вас случайно нет хармиранской крови? Я просто удивляюсь, почему моя истинная пара – чужестранка.
– Нет, во мне нет хармиранской крови, – откликнулась принцесса. Пожалуй, Киган влюбится в нее: очень уж стойко она держалась, а брату всегда нравились сильные женщины, в которых сила сочеталась с нежностью. Кигану, в общем-то, некуда деваться. Лучше любить, чем терпеть и превозмогать - а брат всегда делал так, как лучше.
– Вы не просто разменная монета. Вы спасительница моей родины. Ваши с Киганом дети объединят обе страны, Хармиран станет частью Варандана и утратит независимость, а Варандан приобретет залежи ледарина. Ваш отец дальновиден, но тут в игру вступаю я, – сказал Ирвин. – Потому что я не отдам брату истинную пару и никогда не сяду на трон. Что будем с этим делать, ваше высочество?
Металлический блеск в девичьем взгляде сделался ярче.
– Я начну с того, зачем приехала, – ответила принцесса. Поезд замедлил ход – вышел из туннеля к перрону, и Ирвин увидел государственные флаги, почетный караул, толпу – впереди чиновники и военные, за ними простой люд, который пришел хоть одним глазком увидеть спасительницу детей. – И прошу вас не мешать мне.
– Ни в коем случае, ваше высочество, – улыбнулся Ирвин. – Позвольте сопровождать вас к князю и народу.
Они вышли из купе – телохранительница посмотрела на Ирвина так, словно ожидала увидеть убоину вместо принцессы. Пройдя по коридору мимо проводника, который торопливо открыл двери и опустил лесенку, Ирвин спрыгнул на перрон, мельком уловив тот ошарашенный, совсем не владыческий взгляд, которым его одарил брат, и протянул руку.
– Добро пожаловать в Хармиран, ваше высочество, – с легким поклоном произнес он. На его руку пришлось опереться – пальцы Арьяны были ледяными. Киган наконец-то очнулся – подошел к своей невесте и хотел было поздороваться и представиться, но принцесса довольно жестко оборвала его: