Песня Волчьей луны
Шрифт:
– Не боюсь. Ее высочество устала. Она всю ночь на ногах.
По коридору рассыпались шаги и детский плач: кто-то шел, неся в руках ребенка – проснувшегося ребенка. Арьяна вновь почувствовала прилив усталости – минувшая ночь накатывала на нее темной волной и отступала, и подходила снова.
– Что значит “ваэрин”? – спросила Арьяна. Ирвин усмехнулся и ответил:
– Полукнязь. Определенное уважение в компании с презрением.
– Как далеко вы можете уйти от меня?
Усмешка Ирвина сделалась колючей и злой. Во время работы, когда спящие дети ждали ее помощи, Арьяна забыла и о нем, и о
– Недалеко, – нехотя ответил он. – Поробовал выйти из больницы, и Песня зазвучала снова.
Арьяна представила, как он выходит из высоких дверей госпиталя, начинает спускаться по широким мраморным ступеням и замирает, услышав голос луны у себя в голове. На лбу выступают капли пота, в глазах зажигается жестокий огонь, и сквозь облик человека проступает волк.
На мгновение Арьяну кольнуло жалостью.
– Выйдите, – приказала Арьяна. – Я не прогоняю вас, но спать буду одна. Думаю, в коридоре найдется стул или скамья.
– Найдется, – кивнул Ирвин и поднялся. – Отдыхайте, ваше высочество. Скоро привезут новых больных.
***
Когда они приехали в госпиталь, то Ирвин решил определить экспериментальным путем, на какое расстояние сможет отойти от своей истинной пары. Он спустился по лестнице – совершенно пустой, весь персонал госпиталя и журналисты бросились в зал за принцессой и лекарствами – и уже у выхода услышал, как Песня пробилась к нему сквозь тишину.
На мгновение ему показалось, что это правильно. Он был порченым, он был калекой – а как калека может бросить костыли, которые давно превратились в его часть? Ирвин сделал несколько шагов назад, Песня затихла, и он почти без сил опустился на ступени.
Это пройдет. Заключение брака – это не просто некий договор, это обряд, наполненный невероятной силой. Как только над ними с Арьяной развернутся священные свитки, Песня угаснет окончательно – и все страхи и боль уйдут вместе с ней, навсегда.
А пока можно и в коридоре посидеть.
Телохранительница, верная рыцарша, одарила Ирвина неприязненным взглядом – искренне боялась за новую госпожу. Незачем, он никогда не причинил бы вреда своей истинной. Он был бы рядом с ней мил и нежен, как ягненок. Осталось только решить, как быть с братом, который теперь вынужден жениться на варанданской принцессе.
Стоило подумать о брате, как скамья скрипнула – Ирвину не нужно было открывать глаза, чтобы понять: Киган здесь. Князь провел эту ночь в госпитале, он наблюдал за девушкой, которую навязывали ему в жены, и пытался понять, что с этим делать. Он уехал во дворец на рассвете, когда его сыновья проснулись после укола, а теперь вот вернулся.
– Как мальчики? – спросил Ирвин. Некстати вспомнилось, как брат однажды подшутил: столкнул его в бассейн, а Ирвин обратился и бросился – прокусил ему руку. Обоих наказали, но Кигана потом жалели, а Ирвина нет.
– Не спят. Попросили яичницу с ветчиной. Когда я уезжал, они играли в солдатики. Шейла не помнит себя от счастья.
Ирвин улыбнулся. Шейла была прекрасной спутницей для князя – верной,
– Я рад за вас, – искренне сказал Ирвин. – Что ты думаешь делать… со всем этим?
Киган усмехнулся. Ирвин открыл глаза, посмотрел на брата: от того веяло печалью и тоской – все это исчезнет сразу же, как только здесь, в коридоре, появятся посторонние, люди должны видеть своего князя сильным и несокрушимым. Но пока рядом с Ирвином сидел обычный молодой мужчина, усталый, придавленный к земле своим долгом.
– Что сделает ее отец, если я отправлю принцессу назад? Со всеми почестями, с щедрыми дарами, с ледарином, которого им хватит на год? – предположил Ирвин.
– Королю Якобу нужен весь ледарин из наших недр, а не годовая поставка. По счастью, его нет на полуострове, – произнес Ирвин. – Знаешь, я тут бродил на первом этаже, пока она делала уколы детям… Что, если план короля на самом деле таков: через год Арьяна умирает при родах, а он вводит войска, чтобы поддержать права своего внука или внучки? Она ему не дочь на самом деле, но важно то, что есть в документах.
Ирвин нахмурился. Когда-то отец, слушая Ирвина, говорил, что тот читает слишком много книг, если не бегает в волчьем обличье – но никогда не требовал замолчать.
– Почему это она должна умереть при родах? – возмутился брат. – Наша медицина одна из лучших в мире!
– Потому что она будет не нужна. Куда девают ненужные фигурки с игровой доски? Правильно, кладут под доску, в ее случае, гробовую. Есть много способов убить человека. Король Якоб выпустил чуму на наших детей. Он придумает, как избавиться от дочери.
Взгляд Кигана сделался тяжелым, заставляющим пригибать голову к земле. На Ирвина сейчас смотрел не брат, а владыка – и обычно за таким взглядом следует приглашение проследовать в тюремную камеру.
– Иногда я забываю, что с тобой не все в порядке, – сказал князь. – Твои фантазии звучат очень живо. Ну как бы король Якоб выпустил чуму? О чем ты говоришь?
– Она распространяется через воду. Кто мешает королю приказать вылить пару пузырьков с ядом в приграничные ручьи? Ему все это очень выгодно, согласись. Он уже оттяпал нашу землю… и со временем заберет все. У нас очень мало времени, Киган. У нас его почти нет.
Князь устало провел ладонями по лицу. В детстве Ирвин все никак не мог понять, почему должен называть брата князем и кланяться ему – это же Киги, брат, с которым они играли в одни игрушки и читали одни книги.
– Я уже передал несколько пузырьков в исследовательский центр. У нас будет свое лекарство, – произнес Киган, и Ирвин улыбнулся: новость была не просто хорошей, а отличной. – Викерет уехала утром в Шебедан, намекнет королю Эдриху о возможной вспышке сонной чумы.
Ирвин согласно кивнул. Шебеданский владыка Эдрих был старым другом и союзником: его помощь понадобится, если дело все же дойдет до войны. Он хотел было похвалить посланницу Викерет, но не успел: на лестнице послышались шаги, и Ирвин увидел канцлера Лотара.