Песок. Повесть длиною в одну ночь
Шрифт:
Откуда ему знать? Я не смотрел на него, — смотрел на ворону, которая понимающе вертела головой, — но был уверен, что сейчас он отрицательно качает головой и пожимает плечами. Характерный жест, он даже в процессе разговора несколько раз поднял и опустил. Или это от холода?
Вот я дурак. С самого утра пацан на улице, замерз, наверное, как собака. Что с ним делать?
— Щас три часа, — уверенно сказал Мишка.
Я удивленно поглядел на то, как он щурит глаза, пытаясь рассмотреть показания кварцевого циферблата часов на левой руке.
— Да, точно. Три часа ровно.
Отстают твои часы, Михаил. Отстают на добрый час. В три часа я, наверное, только мост переходил.
— Спасибо, — пробормотал я.
Вздохнул.
— Ну, что делать будешь?
Вздохнул и Мишка, снова пожал плечами.
— Домой иди, а? — я отвесил ему шутливый подзатыльник. Он улыбнулся, уклонился. — Весь день на морозе. И родители волнуются, наверно уже ищут тебя по всему городу. Где живешь-то?
Ворона вспорхнула и улетела.
Мишка назвал адрес. Улицу и номер дома.
Внутри меня шевельнулась скользкая гадина.
— А квартира?
— Семнадцать, — бесхитростно ответил мальчик, и тут же спохватился. Все-таки нельзя вот так просто каждому встречному рассказывать, где живешь.
Он не врал, это я понял сразу. Нельзя так соврать — не в бровь, а в глаз.
Что ж, привет, Волчонок. Вот и встретились.
— Ладно, Михаил Олегович, — теперь настал его черед удивляться. — Пошли.
— А откуда вы мое отчество знаете? — к нему вернулась былая настороженность.
Сейчас он несколько секунд будет вглядываться в мое лицо. Потом вспомнит меня. И что дальше? Пусть не вспомнит — мысленно умолял я, открыто стоя под взглядом мальчика, которого семь лет назад чуть не убил. Олега вспомнил — отца его. Все-таки Мишка тогда еще маленький был, когда я его отца ногами со льдом равнял, когда обиженно звенели песчинки, ударившись о замерзший асфальт.
Нет, не узнаёт, похоже.
Ну да, тогда и мать отворачивала его от меня, к себе прижимала.
— Да так, — медленно проговорил я. — Знакомы мы с твоим отцом. А ты здорово вырос.
Он встал с качелей. И правда — ростом уже почти с меня, ниже всего лишь на голову. Спросить его об отце или не спросить. И хочется, и страшно как-то. Готов ли я к тому, что могу услышать?
Наверное, нет.
Скорее всего, нет.
— Бог с ним, — решил я. — Пошли.
— Идем, — сказал он.
До начала пешеходного моста оставались считанные метры. И я понял, что не смогу уйти с острова сейчас. Были тут еще незавершенные дела. Были, я это чувствовал.
Остров одобрительно заскрипел деревьями.
Задолбал уже, если честно, — раздраженно подумал я.
Ветер стих.
— Да. А как ты отсюда уезжать думаешь?
То, что Мишка об этом ни разу не думал, я прекрасно понимал, и все равно ждал ответа. Хоть и знал, что ответа не будет. Пожмет плечами и с надеждой поглядит на меня. Блин, ну как можно быть таким простодушным и открытым?
Мне
— А я не знаю, — он округлил глаза, поднял брови. Поглядел на меня.
Как и предполагалось — вопросительно и с надеждой.
Ох, Мишка...
Я достал из кармана сэкономленную на такси "сотню". Вручил мальчику.
— Вот, на.
— Да не, не надо... — начал протестовать он, но я прервал его:
— Бери-бери. Как у предков тырить, так мы первые.
Он обиженно посмотрел на меня, стыдливо потупил взгляд.
— Я ж говорил, что не буду больше...
— Говорил, — согласился я. — Верю. А деньги возьми. Доедешь на них. На такси, я думаю. Потом отдашь, когда-нибудь.
Мишка некоторое время посопел, но взял протянутую мною купюру.
— А вы?.. Как доедете?
Звучало это, как и должно было звучать — а вы не поедете со мной?
Нет, Мишка. Прости. Я остаюсь.
Я не сказал ни слова, но он все понял и так. И как будто что-то сломалось внутри мальчика. Он словно стал меньше ростом, стал младше на несколько лет, — я впервые подумал о том, какой он все-таки еще ребенок.
Тринадцать лет. Четырнадцать почти. Я тогда уже считал себя взрослым и самостоятельным, был сам себе хозяин и делал, что хотел. А хотел я, как правило, не того, что мне было нужно, а строго противоположных вещей. Вот к примеру — нужно мне было водку жрать до беспамятства, а потом в одних трусах ночью бежать неизвестно откуда неизвестно куда? Нужно мне было курить? Да те же таблетки — нужно мне было их жрать?
Отчего-то мне казалось, что нет. Сильно так казалось.
Интересно, какие сейчас мысли бродят в этой четырнадцатилетней голове? О чем он думает?
— Только ж домой, и никуда больше, понял? — строго спросил я.
— Да понял я, понял, — ответил Мишка, глядя под мост, где валами играли встречные течения.
— Раз понял, то хорошо. Беги?
Он сделал несколько шагов вперед, остановился. Обернулся. И кивнул мне на прощанье, улыбнувшись. И побежал по мосту, прочь с острова. Я сунул руки в карманы куртки. Нащупав пачку, провалившуюся в широкую дырку кармана, достал сигарету и закурил. Потом поглядел на небо, закрытое зимними тучами.
Чертово небо. Я до тебя доберусь.
Да ты все обещаешь и обещаешь, — ответила мне своим лукавым взглядом ворона, уже неизвестно сколько сидевшая на перилах моста.
— Прикол, — констатировал я, выдыхая дым.
— Прикол, — подтвердил Димкин голос за моей спиной.
Ворона вспорхнула и улетела, оглашая остров своими хриплыми воплями.
— Димка, малыш, — я не оборачивался, но знал — он там, стоит сзади, в нелепых синих шортиках посреди февраля, обутый в пляжные шлепанцы с отрывающейся подошвой. Обувь на нем просто горит, не в силах выдержать бешеный ритм бурлящей жизни одиннадцатилетнего мальчика.