Пёстрые перья
Шрифт:
– Ведите!
Разбойник, о котором ходили такие разнообразные слухи, вызвал разочарование. Приведённый пред грозные очи члена городской управы человек не был ни велик, ни страшен. Бугер даже смутно припомнил, что видел этого типа в церкви среди общей толпы мелких торговцев, скромно одетых, почти неотличимых друг от друга.
Местный кузнец, взглянув на начальство и получив одобрительный кивок, принялся раскладывать на переносном верстаке металлические инструменты. Развёл огонь в маленькой жаровне.
Улрех Бугер поёрзал
Развернув и тщательно расправив свиток с заранее подготовленными вопросами, явившимися плодом совместных усилий нескольких членов управы, чиновник откашлялся.
– Признаёшь ли ты, о презренный разбойник, что твоё имя – Красавчик Тайс?
– Да, признаю, – упомянутый разбойник ответил негромким, хрипловатым голосом, слегка откашлявшись на манер вопрошавшего.
– Признаешь ли ты, что, будучи разбойником, совершал противоправные действия, грабил, убивал, насиловал и творил прочие непотребства против честных, порядочных и законопослушных подданных?
Человек, названный Красавчиком Тайсом, опять откашлялся, вызвав раздражение чиновника.
– Я признаю всё, что вы сказали. Хочу только сказать, что лично я никого не насиловал. Всё остальное – признаю.
Улрех Бугер побагровел. Противоречия заготовленным вопросам он не ожидал.
– Может быть, ты скажешь, что ты – это не ты?
– Я отвечу на все ваши вопросы, господин Бугер. Я лишь только хотел уточнить…
– Тогда отвечай, несчастный правонарушитель! Отвечай… – Улрех разгладил список, мучительно вчитываясь в строчки, старательно выписанные витиеватым почерком секретаря. – Где ты спрятал награбленные тобой деньги? И где скрываются твои преступные подельники?
– Я давно отошел от преступных дел, господин Бугер. Сейчас я занимаюсь только легальной деятельностью. Все деньги, что у меня есть, вложены в торговлю. Чем занимаются бывшие мои товарищи, я не имею представления. Мы не виделись уже очень давно.
– Ты лжешь, негодяй! Ни один преступник добровольно не откажется от своих дел! Советую тебе не запираться!
– Но я говорю вам правду, господин член городской управы.
Улрех заговорил громче, стараясь, чтобы секретарь не заметил его неуверенности:
– Если преступник запирается, к нему применяют меры, которые развязывают язык самым упрямым. Тебе понятно, о чем я говорю?
– Мне не в чем запираться. Если вы хотите видеть мои деньги, то я могу их предъявить – часть их хранится у уважаемого господина городского банкира Вита Мокуса, а часть – у меня дома в сундучке.
– Не смеши меня! Все знают, что ты занимался грабежами не один год. У тебя должно быть очень много всякого добра!
– Торговля – не всегда прибыльное занятие, у меня были и неудачные сделки. То, что я сейчас имею – это всё, что у меня есть. Я прошу мне поверить.
Господин Бугер почувствовал, что разговор заходит в тупик.
– Хорошо же, пеняй на себя, несчастный!
Чиновник кивнул кузнецу. Тот поворошил угли в жаровне, перебрал, позвякивая, разложенные перед ним железки.
Два здоровых стражника ухватили преступника, не давая ему пошевелиться. Кузнец повертел перед глазами подходящим, по его мнению, инструментом, проверяя степень нагрева на вид.
– Подумай ещё раз, разбойник, стоит ли запираться перед лицом правосудия! – торжественно провозгласил Улрех, чувствуя себя немного не в своей тарелке.
– Уверяю вас, мне нечего скрывать! Пожалуйста, обыщите всё, возьмите ключи от дома!
– Господин Фарне, приступайте!
Кузнец кивнул. Стражник задрал на преступнике рубашку. Раздалось шкворчание. Запахло горелым.
Преступник издал полувскрик, волувсхлип, и обмяк на руках у стражников.
Через какое-то время господин Бугер, потный и взъерошенный, диктовал секретарю:
– …Также вышеупомянутые меры не привели к ожидаемому результату. Красавчик Тайс («А на самом деле совсем не красавчик» – пробормотал себе под нос секретарь) не пожелал приходить в себя, несмотря на то, что и я, и господин Фарне… – Улрех поёжился, вспомнив старания господина Фарне. – …господин Фарне, приложили все свои силы для приведения его в чувство. После чего я вынужден был отдать распоряжение отвести упомянутого Тайса в его узилище.
– Записал?
– Да, господин Бугер.
В подвалах городской управы сыро, темно. Воздух затхлый, ощутимо пахнет плесенью. Стражник подошёл к ржавой железной решётке, приподнял фонарь повыше:
– Вот он, можете подойти!
Женщина в тёмной простой одежде горожанки подошла поближе.
– Я оставлю вам фонарь, потом приду, заберу, – стражник постучал ногой по решетке. – Эй, Красавчик! К тебе пришли!
Человек, лежавший на соломе у стены, приподнял голову. Женщина взялась обеими руками за прутья решётки, позвала:
– Жан, Жан, это я!
– Жанна?
– Да, дорогой, это я.
Её муж поднялся, приблизился к решётке со своей стороны. Она горестно вздохнула, взглянув ему в лицо.
– Должно быть, ты хорошо им заплатила, – сказал он. – Они позволили тебе прийти, и даже оставили нас одних.
– Не думай об этом. Послушай… Неужели всё, что про тебя говорят – это правда?
– Думаю, что правда ещё страшнее.
– Дети не верили. Питер плакал. А Тео сначала тоже огорчился, даже есть перестал. Но потом сказал, что всё равно ты его отец. А вечером пришёл домой весь разодранный, и с синяком во весь глаз. Мне сказал, что побьёт любого мальчишку в городе, кто только что-то такое про тебя скажет… – Жанна всхлипнула.