Пьесы. Статьи
Шрифт:
(Идет в глубину комнаты, устраивается поудобнее на стуле между окон и закрывает глаза с видом человека, которому удалось удачно закончить важное дело.) В школу… Зачем это идти в школу? Знаю на память стишки, в которых повторяется слово «свобода»…
Перестрелка усиливается.
З а т е м н е н и е.
Сцена постепенно освещается. А н з
А н з е л ь м (тоном пассажира, ожидающего на вокзале). В лагере почти все мои коллеги изучали иностранные языки. Разумеется, они выбирали те, основные, которые могут пригодиться в жизни, в дипломатии или торговле. А я изучал персидский.
Л ю ц ц и (думая о другом). Зачем?
А н з е л ь м. Вот именно: зачем? Коллеги тоже задавали мне этот вопрос.
Л ю ц ц и. Просто вам хотелось пооригинальничать.
А н з е л ь м. Нет, я хотел, чтобы все то, что я делаю, не имело никакого практического смысла, не было пригодным в жизни. Вы спросили — зачем? Извините, но это рабский вопрос. По-настоящему свободный человек должен быть совершенно безразличен к тому, что он делает. Я хотел читать Хафиза в оригинале. А что за польза читать Хафиза в оригинале? Никакой, кроме ощущения своей независимости. Во всем лагере я один сумел достичь этого.
Л ю ц ц и (заскучав). Если вы такой умный, скажите, что может означать эта тишина? Два часа стреляли, а теперь тишина, даже в ушах звенит.
А н з е л ь м. Так всегда. И тогда, в лагере, было то же самое. Сперва долго стреляли со всех сторон, а потом настала такая тишина, будто всем стреляющим вдруг не хватило боеприпасов. И только потом какие-то солдаты подошли неслышно к нашему лагерю и стали разбирать ворота.
И н г а (открывая лицо, устало). Ну и что? Что вы почувствовали тогда?
А н з е л ь м. Если хотите знать — никакой особенной радости. Не только я, но и мои коллеги в первую минуту чувствовали себя немного тревожно. Никто не решался первым пройти через открытые ворота, все смотрели друг на друга. Мне это не понравилось. Я вернулся в барак, лег на свои нары и стал читать.
Л ю ц ц и. И, конечно, что-нибудь по-персидски?
А н з е л ь м. Не помню что. (Пауза.) Вот и сейчас… Раз уж эта тишина настала, непременно что-нибудь произойдет.
И н г а (встает, подходит к открытому окну, после паузы). Слышите?
А н з е л ь м (тоже подходит к окну). Да, что-то гудит. Моторы, кажется. Но довольно далеко.
И н г а. Моторы? Что вы этим хотите сказать?
А н з е л ь м. Что это грузовики или танки, кое-что для нас. Возможно, они уже раньше подошли, только из-за выстрелов трудно было разобрать.
И н г а. Подошли? Значит…
А н з е л ь м. Это может означать, что напавших на городок прогнали и они вынуждены были отступить к лесу.
И н г а (шепотом). И поэтому такая тишина?
Л ю ц ц и. Определенно.
И н г а (кричит). Да нет же, нет! Вы ошибаетесь! Сейчас
Раздаются бодрые звуки немецкого военного марша.
Л ю ц ц и (соскакивает с дивана, машет руками, словно дирижер). Бум, бум, бум…
А н з е л ь м (вторит ей, притопывая ногой). Дзинь, дзинь, дзинь, дзинь…
Инга подбегает к другому, закрытому окну, с треском его распахивает, возвращается на середину комнаты, как зачарованная смотрит на патефон и вдруг неистово хохочет.
Л ю ц ц и. Бум, бум, бум… (Кричит в ухо Анзельму.) Громче, громче!
А н з е л ь м (сияющий). Дзинь, дзинь, дзинь…
Л ю ц ц и (колотит его кулаком по спине). Бум, бум, бум…
Оба в такт музыке маршируют по комнате. Люцци бьет в спину Анзельма, как в барабан, Инга смотрит на них, захлебываясь смехом. Входят Я н, М и х а л и И е р о н и м. Останавливаются в дверях, с удивлением смотрят на происходящее. Анзельм, Люцци и Инга замечают их. Инга резко закрывает патефон, глядя на Яна, отступает к стене, как бы ища опоры.
Я н (останавливается перед ней, бесстрастно). Вот и мы, Инга… вернулись…
М и х а л (к Люцци, с растерянной улыбкой). Соскучились по хорошему военному оркестру…
И н г а (шепотом). Нет… Нет… (Всматривается в Яна.) Не могу разглядеть, что в ваших глазах… Почему все еще тот же страх? Нет, не говорите ничего…
Л ю ц ц и (Михалу). Мы уже все знаем. Но теперь в вас появилось что-то такое, что мне не нравится. Правда, Инга?
И н г а (Яну). Позвольте мне уйти. Тот обезумевший звереныш, помните… Пойду вышвырну его… (С трудом отрывается от стены и медленно уходит налево.)
Ян непроизвольно делает несколько шагов за ней, но останавливается в дверях, смотрит ей вслед.
А н з е л ь м (Иерониму). Насколько я понимаю, нам снова открыт путь в этот лучший из миров?
И е р о н и м. А что вы думаете? Появись наши дорогие танки получасом позже — ого! От нас осталось бы мокрое место. А вы знаете, что сюда лезли четыре роты разбитой дивизии СС? (С облегчением усаживается за стол.)