Пьесы. Том 2
Шрифт:
Дефурнет (пасует). В зад. Это другое дело. Удар ногой в зад задевает честь. Так что, Жюльен, ты обязан сделать первый шаг.
Жюльен. Если я сделаю шаг, я подыму ногу. А если я подыму ногу, я ни за что не ручаюсь.
Дефурнет. Невозможный тип! В конце концов, я не знаю, что тебе сделал Робине, но уверен, что ничего серьезного не было. А вы, Робине, с вашей стороны, должны все-таки признать, что он попал вам в икру. Панталоны у вас были разорваны на икре, я сам тому свидетель.
Наш
Дефурнет. Кто знает? В драке... Скажи по чести, Жюльен, метил ты в зад или нет? Если ты скажешь - нет, даю гарантию, что Робине будет считать себя удовлетворенным, и вы сможете пожать друг другу руки... Одно доброе движение души, черт возьми! Ты специально пришел сюда помириться с матерью. А Робине ее поэт и ее друг. Более того, почему бы не признать это в его присутствии, он человек талантливый и мог бы быть твоим отцом - он член Французской академии, наша национальная гордость. Все это что-нибудь да значит, черт побери! Ты молод, вспыльчив, это всем известно. Подрались вы два года назад, я даже не хочу знать из-за чего... А ну, признавайся, что ты не метил ему в зад!
Жюльен. Метил. Именно в зад. И об одном сожалею, что промахнулся.
Дефурнет (безнадежно машет рукой и тащит прочь Нашего Дорогого Поэта). Невозможный человек! Просто невозможный. Ты и святого из себя выведешь! Никто никогда с тобой не уживется. Идемте, Робине. (Входит в уборную, таща за собой Нашего Дорогого Поэта. Тот меряет Жюльена взглядом и держится настороженно, явно опасаясь за свой зад, что чувствуется по его походке. Замечает Коломбу.) Добрый день, детка.
Наш Дорогой Поэт (вскидывает монокль, он приятно изумлен). Мадемуазель!
Дефурнет. Вы ждете мадам Александру?
Коломба. Да, мсье.
Наш Дорогой Поэт (вьется вокруг Коломбы и шепчет сквозь зубы Дефурнету, однако достаточно громко, чтобы Коломба слышала). Очаровательна! Она очаровательна!.. Скажите, мадемуазель, мы с вами никогда раньше не встречались?
Коломба (смущенно). Да, мсье, два года назад. В театре.
Наш Дорогой Поэт (вдруг вспомнил и машинально прикрывает рукой зад). Ах, верно! Но тогда вы были с... (Делает неопределенный жест.)
Коломба. Да, мсье. Теперь я его жена.
Наш Дорогой Поэт (ледяным тоном). Примите мои поздравления.
Дефурнет (на пороге уборной). Вы здесь, Наша Дорогая Мадам? Наш Дорогой Поэт принес конец пьесы. Это гениально!
Наш Дорогой Поэт (жеманится, но в восторге). Не надо ничего преувеличивать! По-моему, мне просто это удалось!
Выплывает мадам Александра
Мадам Александра. А где же, где же его стихи? А где она? Где же малютка? Да она прелестна. Добрый день, миленькая... Наш Дорогой Поэт!
Наш Дорогой Поэт. Наша Дорогая Мадам!
Бросаются в объятия друг друга, целуются.
Мадам Александра. Мой великий человек! Мой единственный бог! Подумать только, он так мил, а ведь он гений! Ну, как спали, надеюсь, хорошо?
Наш Дорогой Поэт (с горькой улыбкой). Совсем не спал, Наша Дорогая Мадам!.. Финал пьесы!
Мадам Александра. О, финал! Правда, ведь финал! Музы совсем замучили его, он бледен, мой поэт... Кресло! Пусть он немедленно сядет! Скорее кресло для моего поэта!
(Все бросаются, подвигают кресло, хотят поставить и другое, для нее. Жестом останавливает их.) Нет, мне не надо! Я сегодня не имею на это права! Пуф и самый низенький! Я хочу слушать поэта, сидя у его ног.
Наш Дорогой Поэт (подымается). Наша Дорогая Мадам! Это вам, вашему гению я обязан всем! В жизни не допущу!
Мадам Александра. До чего же он мил! Добр, как сама доброта! Я просто обязана еще раз поцеловать его. (Целуются.) Великий, великий поэт, который даже не знает, как он велик.
Наш Дорогой Поэт (прижимает ее к груди). Наша Дорогая Мадам! Великая, великая актриса! Незабываемая!
Мадам Александра (высвобождается из его объятий; трезвым голосом). А теперь подайте два кресла.
(Садятся. Взглядывает на Коломбу.) Но эта крошка - само очарование! Только надо сменить прическу. Я слушаю вас, Наш Дорогой Поэт!
Наш Дорогой Поэт (вытаскивает из кармана бумагу). Это будет сразу после центральной сцены в пятом акте, когда Гаэтана решает умереть.
Мадам Александра. Вижу... Она распростерта на софе, очень бледна. Ее белое платье спадает вокруг бесчисленными складками - двадцать метров шелка. Это будет восхитительно. Я уже все это вижу...
Наш Дорогой Поэт. Я начинаю. (Начинает читать.) Луна, мой хладный друг, и в сердце холод злой...
Мадам Александра. Боже, как прекрасно! Боже, как это прекрасно! Боже, как это хорошо сказано! «Мой хладный друг, и в сердце холод злой.,.». Я ясно вижу, как я брошу им эти слова! Я покорю их. Сделаю из них все, что захочу... (Разговаривая, не отрываясь, смотрит на себя в зеркало. Вдруг вскрикивает совсем другим голосом.) Люсьен! Чертов осел!