Петербург - нуар. Рассказы

Кивинов Андрей Владимирович

Из темноты вышел мальчик с лицом старика. Закрыв глаза, тихо засвистел. Пол зашевелился. Стая крыс выползла грязным потоком и замерла. Издав тонкий, еле слышный вой, коротыш скрючился в поклоне. Стало так тихо, что Кэт придержала бритву, чтобы не выдать себя шорохом.

Приближался цокот коготков, словно в темноте аккуратно ломали хворост. Рядом с мальчиком возникла крыса размером с крупную кошку. Усы топорщились кустом, а шерстка мордочки поседела от старости. Мужчины склонили головы. Крыса повела носом, черные бусинки глаз внимательно изучали Кэт.

Мальчик нагнулся еще ниже.

— Щелкунчик общается с матерью, — шепотом пояснил Порфирий. — Узнает ее волю… О, все отлично! Мать готова принять дар… Что сейчас будет!

Лезвие шло туго.

Щелкунчик исчез в темноте и вернулся, неся Ани, раздетую догола. Девочка была без сознания, но жива. Приподняв тельце, Щелкунчик засвистел и провозгласил:

— В честь вечного союза приносим в дар тебе, о мать-крыса, невинную плоть!

Тело легло на каменный пол. Крыса повела усами и кивнула.

Так показалось Кэт. Она не была уверена наверняка, что увидела именно это. Голова гудела, бритва резала палец, веревка не поддавалась.

По тайному сигналу волна серых шкурок накинулась и поглотила ребенка. Жадное чавканье и хлопки разрываемого мяса слились в торопливый гомон. Ани исчезала под клыками.

Кэт зажмурилась и крепче принялась за веревку.

Когда она открыла глаза, все было кончено. На остатках суетились последние крысы, которым досталось меньше всего. Только морды густо перепачканы кровью.

Порфирий был в полном восторге.

— Дар принят! — провозгласил Щелкунчик. — Союз крепок!

Его клич поддержал одобрительный гул людей.

— Ну а теперь самое важное! — шепнул Порфирий.

Щелкунчик исчез опять. Когда он появился, Кэт сразу догадалась, что он принес. Это была Соня. Никаких сомнений. Именно она. Ее переодели в кукольное платьице. Жива, но спит глубоким сном. Кэт не сомневалась. Она знала.

Смахнув ногой куски жертвы, Щелкунчик положил в кровавую лужу Соню.

— Сегодня великий день! — провозгласил он. — Наш союз с серым племенем длится более трехсот лет. Настал черед передать его дальше. Много лет назад мать-крыса наградила меня своим укусом, чтобы я мог понимать язык серого племени и передавать ее волю. Прошло много лет. Скоро настанет час уходить мне. Мы так долго искали, кто сможет прийти на смену. И мы нашли: блондинка с зелеными глазами!

Собравшиеся выразили свой восторг.

Резким жестом Щелкунчик потребовал тишины:

— О мать-крыса! Одари своим укусом избранницу, и я обещаю передать ей все, что знаю сам, чтобы она достойно заняла мое место.

Потеряв осторожность, Кэт заторопилась.

— Это такая честь, гордись сестрой! — шепнул бывший напарник.

Мать-крыса шевельнула носом и уставилась на постороннюю. Что-то подозревает?

Только не сейчас.

Веревка сдалась. Стараясь не менять позы, Кэт стряхнула петли и протиснула ладонь за пояс.

— Да продлится великий союз с серым племенем! — завопил Щелкунчик.

Пальцы скользнули на рукоятку. Предохранитель мягко отошел вверх. Теперь — одним движением,

как учил инструктор.

Мать-крыса понюхала запястье Сони. И облизнулась.

Срывая затвором кожу спины, Кэт дослала патрон в патронник, выбросила прямую руку, ставшую одним целым с оружием, и мягко нажала курок. Щелкнул боек. Девятимиллиметровая пуля с разрывным наконечником прошила мордочку и разорвала крысу хлопком, как шарик из шерсти. Кровавые ошметки заляпали Щелкунчика. Грохот выстрела сотряс подвал. Никто не шевельнулся. Еще пять секунд шока.

Раз…

Не сгибая руки, Кэт перебросила ствол к удивленному лицу Порфирия.

Два… Щелк!

Взлетел фонтан из мозгов и осколков черепа специалиста по чужим проблемам.

Три… Щелк!

Пуля вошла под брюхо Лёлику. Толстяк охнул и въехал лицом в каменный пол.

Четыре… Щелк!

Брызги разорвали волосатую грудь Алика.

Пять…

Дуло ровно нацелилось в седую бороду. У Аслана мелко трясся подбородок:

— Хочешь жить — беги…

Завершая разгром, она рявкнула:

— Вон!

Люди и крысы бросились врассыпную, перемешивая дым выстрелов. Только мальчик-старик, забрызганный кровью, не двигался. Сидел на полу, широко расставив ноги, и часто моргал.

— Кто ты такая? — прошептал он.

Неторопливо сбросив ком веревки, Кэт поднялась на затекших ногах с трудом, так что хрустнуло в коленях. Потолок пригибал плечи, «Walther» мирно опущен.

— Старшая сестра.

— Что ты наделала?! Люди и крысы жили в мире. Раз в год мы приносили им жертвы. Я держал связь с серым племенем. Я знал их язык. Все кончено. Ты убила мать-крысу. Теперь начнется хаос!

— Хаос — это ваша проблема. Ты украл сестру. Она моя. Кэт подхватила Соню, мягкую и теплую, прижала к себе. Соня с ней, Соня рядом. Теперь ее никто не отнимет. Пусть вернется хоть полчище крыс.

— Тебе нет спасения нигде! Крысы повсюду! Они не простят!

— Зато хорошо лопаются… Чпок — и нету! Щелкунчик что-то хотел ответить, но вдруг морщины собрались кучкой, он тихо засвистел, а в сухих пальчиках застучал хрустящий ритм. Щелк-щелк…

Покой овладевал уставшим телом. Ей захотелось сесть, отдохнуть или прилечь, ведь тут так уютно, так хорошо, и мальчик такой милый.

Щелк-щелк…

Безвольно вскинув руку, Кэт нажала курок, почти не целясь. Быстрее грохота Щелкунчика отбросило в темноту. Из развороченного лба хлынула каша мозгов. Тельце недоростка дернулось в конвульсиях и затихло. Руки широко раскинуты. Как выброшенная игрушка.

Наваждение лопнуло. Вернулась боль. И ясность.

— Умеешь щелкать — умей и лопаться, — прошептала Кэт. — Вот так, крысеныш…

Она крепче обняла Соню:

— Пора домой, сестренка.

Не чувствуя тяжести, Кэт несла Соню одной рукой. Другая прятала «Walther» в складках кукольного платья. Она была готова убить любого, кто встанет на пути. Сестренка, прильнувшая к ее плечу, плыла в глубоком сне. Накачали снотворным, но дышит ровно. Даже не исхудала за месяц в подвале.