Петербург - нуар. Рассказы
Шрифт:
Сенная площадь окунулась в белую ночь. Редкие прохожие с удивлением оглядывались на женщину в спортивной одежде, которая бежала с большой куклой, измазанной кровью.
Проскочив мимо нового портье, которому было все равно, Кэт заперла дверь, хоть это было и глупо: кто посмеет сунуться. Но ей надо спешить. Она переодела спящую Соню, разодрала кукольное платье в клочья и только потом умыла лицо от мозгов Порфирия. Остальные сборы прошли стремительно: чемодан — бросить, рюкзак — на плечо, сестренку — под мышку.
Выбежав
— Тысячу долларов до границы с Финляндией. Три — если привезете в аэропорт.
Не раздумывая, водитель согласился. Только вежливо заметил:
— У вас куртка чем-то испачкана. Как будто кровь.
Устроившись на заднем сиденье и держа Соню на коленях, Кэт ответила:
— Крыс изводила.
Таксист уставился в зеркальце заднего вида. Кое-как ему ответили улыбкой: «Всего лишь шутка. Все в порядке. Каждый решает свои проблемы сам. Крути руль и зарабатывай три штуки баксов». Кэт очень не хотелось тратить патрон.
— Извините, мы спешим на рейс.
Машина помчалась по пустым улицам навсегда чужого города. Сенная площадь растворилась в сером свете ночи.
Соня легонько вздрогнула и открыла глаза:
— Сестренка! Знаешь, мне приснился Щелкунчик.
— Не бойся, милая, это только сон. Нет никакого Щелкунчика.
— Нет? А куда он делся?
— Он лопнул.
— Как шарик?
— Как крыса. Вот так… — И она звонко щелкнула пальцами.
Соня вздохнула и устроилась поудобнее:
— Я скучала по тебе.
— И я тебя очень люблю.
— Щелкунчик кормил меня бигмаками. Было хорошо…
Кэт была спокойна. Совершенно спокойна. У нее осталось четыре патрона.
Щелк-щелк…
Михаил Лялин
ПАРАНОЙЯ
Но главное различие состоит в том, что вино расстраивает душевные силы, а опиум (если принимать его как должно), ничем не возмущая их, приводит в порядок и гармонию.
18 августа 20… года
— Угощайся.
Три дороги длиной в милю. Ага.
— Walk your mile.
Амфетамин. Начало бодрое.
— Что советуешь?
— Можешь заправить нос. Я заправлю кофе. Не люблю нюхать — насморк потом.
К. сметает свою дорогу в кружку с кофе. Поворачиваюсь к С.
— А ты что скажешь?
— Часть нюхни, часть — с кофе.
— Так и сделаем.
С. туго, в несколько приемов скатывает сторублевку. Проверяет, входит ли в ноздрю. Делит мою дорогу на две
— Что ж. Какие вещества, такие и деньги.
Вставляю купюру в правую ноздрю. Бумага скрипит. Вдыхаю. Передаю купюру С.
К. скидывает оставшуюся часть в кружку. Беру кружку и медленно начинаю пить.
Очистили стеклянную столешницу. Сидим.
— Не-не-не. Ни в коем случае.
К. берет у С. использованную сторублевку, сунутую в центр пачки. Расправляет, переворачивает и сгибает поперек.
— Это первое, на что они посмотрят.
Купюра идеально ровная.
С. лезет в Интернет, ставит музыку, видео.
Комната, в которой мы залипаем, находится на Комендантском. К., владелец квартиры, выкрасил комнату в белый цвет. В торце во всю стену шкаф, на нем нарисовано большое сердце.
Сидим на угловом диване рядом с окном. Перед нами стол, на нем монитор, кружки, набор для самокруток, табак, коричневый кубик гашиша.
За нашими спинами угловые полки. К. говорит, что доски для полок подобрал на берегу Финского залива. Доски мореные — прожилки, глубокие впадины, серая текстура.
На полках много чего навалено. В самом углу бюст Пушкина. К. говорит, что весной откопал его под грудой мусора. Бюст загрунтован.
В противоположном углу столярный столик. К. профессионально занимается обработкой дерева.
На часах полночь. Приехали сюда втроем на «дэу ма-тиз». Меня забрали с Петроградки.
По комнате медленно ходит собака породы терьер. Первое, что сделал хозяин, войдя в квартиру, поставил миску с едой. Кличка у собаки Шельма.
К. на столешнице нарезает тонкими квадратиками гашиш. Собирает штакет: на папиросной бумаге смешивает с табаком, скручивает с фильтром, залепляет и пускает по кругу.
«Скорость» не чувствуется.
— Пока ничего.
— Да там по чуть-чуть-то и было.
Гашиш притупляет реакции, перебираюсь в кожаное кресло рядом с диваном. Оно глубокое. Сползаю по спинке, вытягиваюсь. Чувствую небольшое жжение в мозжечке, перетекающее по скулам к сердцу.
— Ребята, скажу я вам, в этом кресле просто офигенски заниматься любовью, — говорит К.
Он достает из шикарного эбонитового чехла граммовые весы. Потом голубой пакетик с белым веществом. Кладет кулек на одну чашу весов, гирьки — на другую. Чаши в равновесии.
— Тридцать грамм.
К. берет зажигалку и запечатывает пакетик.
Сидим, пьем кофе.
— Ну что, приступим к вашему делу.
Поднимаюсь, иду в коридор. Здесь К. приделал к потолку стопку книг и выкрасил серебрянкой. Книги спускаются чуть ли не до самой головы. Беру из сумки сложенную в несколько раз салфетку. Возвращаюсь в комнату.
— Бабка моя звонила знакомой и говорила: «Приезжай скорее! Мой К. сошел с ума — он сверлит книги». Это когда я ту скульптуру делал.