Петербургская Коломна
Шрифт:
– А что, голубчик, не боишься утонуть в далеком море?
Лица офицеров недоуменно вытянулись. Во-первых, такой вопрос на военном корабле являлся бестактным и неуместным, а во-вторых, царь обратился к бывалому матросу Ивану Попову, острослову и балагуру, тот никогда не лез за словом в карман.
– Не море топит корабли, а люди, ваше величество! – последовал бравый ответ. Смысл ответа не сразу дошел до сознания царя.
– На таком красавце плавать одна приятность, не правда ли? – продолжал спрашивать император.
– Самотоп что надо! Пушчонки только больно тощие, ваше величество, больше для салюту приспособлены, – отпарировал матрос.
Неслыханная дерзость! Офицеры превратились в соляные столбы.
Сходя с корабля на яхту, царь
По планам Главного морского штаба конвой, состоявший из крейсеров «Аврора», «Дмитрий Донской» и «Алмаз», должен препровождать на Дальний Восток большой отряд только что построенных миноносцев.
Завершив в Либаве все расчеты с берегом, «Алмаз» в 22 часа 16 декабря 1903 года покинул аванпорт порта Императора Александра III и, имея под парами шесть котлов, лег курсом на Киль. Погода в целом стояла благоприятная, хотя на этом переходе выявилась большая валкость корабля, кренившегося уже при 4-балльном ветре.
Проведя на кильском рейде несколько дней и понеся первую потерю (20 декабря скончался от брюшного тифа и был похоронен на местном воинском кладбище квартирмейстер Майоров), «Алмаз» утром 21 декабря с лоцманом на борту вошел в Кильский канал. На выходе из него вечером того же дня в темноте и при свежем боковом ветре кормовую часть крейсера из-за неправильных действий лоцмана повело вправо, в результате чего правый гребной винт несколько раз задел деревянную стенку выходного шлюза канала. Причем удары о нее оказались настолько сильными, что правая машина дважды останавливалась, а в подшипниках линии ее гребного вала появился скрип. Но все обошлось, и 24 декабря «Алмаз» вполне благополучно добрался до Бреста, где водолазный осмотр показал, что верхние части всех трех лопастей правого гребного винта загнуты.
Однако, не желая задерживаться в Бресте, И.И. Чагин решил отложить устранение полученных повреждений до прихода в Алжир, а потому, приняв на борт 350 тонн угля, а также предназначавшиеся для Е.И. Алексеева вино и посуду, «Алмаз» в полдень 27 декабря покинул его.
Переход через зимний и неспокойный Бискайский залив стал серьезным испытанием для вновь построенного корабля и его экипажа.
Идя против ветра и при сильной зыби, «Алмаз» постоянно зарывался бушпритом в воду, теряя скорость.
Из-за неравномерной погрузки угля в Бресте корабль уже по выходе из него, на спокойной воде, имел довольно значительный крен.
Качка сделала свое дело. На этом переходе две трети экипажа укачало, особенно машинную команду, работавшую при высокой температуре, из-за постоянных неполадок в системе вентиляции. Из 60 кочегаров вахту могли нести менее половины. Сам же «Алмаз» выдержал этот шторм вполне удовлетворительно, хотя и начала пропускать воду часть временных железных пробок, которыми заглушили отверстия от срубленных в Ревеле заклепок крепления кронштейнов спускового устройства. При значительном крене корпуса крейсера вода стала проникать и через бортовые угольные портики, задраенные наспех и без тщательного осмотра в связи с поздним окончанием погрузки топлива в Бресте. Стекая в трюм, эта вода смешивалась там с попавшим в него с кочегарных площадок угольным мусором, забивавшим осушительные насосы и затруднявшим удаление ее за борт. Вдобавок ко всему волнами сорвало одну из голов орла носового украшения.
Считая дальнейшее плавание рискованным, И.И. Чагин решает переждать шторм в испанском порту Ферроль. Но при смене курса при свежем боковом ветре «Алмаз» стал неуправляемым, парусность, создаваемая его кормовой рубкой, возвращала корабль к ветру.
Следуя к Ферролю, «Алмаз» разминулся и обменялся приветствиями с эскадренным
Утром 1 января 1904 года «Алмаз» покинул Ферроль и спустя четверо суток бросил якорь на рейде Алжира. Здесь И.И. Чагин намеревался исправить все обнаруженные и полученные за время плавания повреждения в механизмах и прочих устройствах корабля, а также произвести его полную окраску, как надводного борта, так и подводной части, для чего непременно следовало стать в док. Однако с этим возникла проблема – персонал дока, привыкший иметь дело с коммерческими судами с плоским днищем и ставившимися прямо на постоянные клетки, не имел опыта по постановке кораблей на киль-блоки. Положение спас находившийся в этом походе на крейсере его строитель А.И. Моисеев. После его остроумных рационализаторских предложений 16 января удалось благополучно поставить «Алмаз» в док.
«Алмаз» в сухом доке Алжира. Фото. Январь, 1904 г.
После откачки воды из дока выяснилось, что вся краска с подводной части, покрытой последний раз суриком перед спуском корабля на воду в мае 1903 года, почти слезла, но днище ракушками не обросло. Однако «совершенно ошеломляюще», по словам А.И. Моисеева, выглядело перо руля – у него начисто отсутствовала вся нижняя половина. Строителю корабля А.И. Моисееву пришлось заключить, что свое первое плавание «Алмаз» совершил лишь с одной верхней половиной пера, что и объясняло, почему крейсер так плохо слушался руля во время шторма в Бискайском заливе. Что касается водолазных осмотров, то, возможно, водолазы и не знали, что руль крейсера полубалансирный, и принимали сохранившуюся его часть за конструкцию обыкновенного руля.
Перо руля с оторванной нижней частью и погнутая лопасть правого гребного винта, снятые для исправления в сухом доке Алжира. Фото. Январь, 1904 г.
Утраченную часть руля срочно заказали на одном из заводов в Марселе, и уже вечером 30 января ее доставил в Алжир лейтенант Н.М. Григоров, специально командированный туда для размещения заказа и наблюдения за изготовлением. После ее установки на место (с полноценным рулем, по отзыву И.И. Чагина, крейсер превосходно слушался руля и в тихую, и в свежую погоду, правда, при попутном волнении корабль легко бросало в стороны и держаться на курсе становилось труднее) «Алмаз» 2 февраля покинул док, причем лопасти гребных винтов после исправления установили с увеличенным шагом в надежде повысить скорость. Во время докования подводную часть сумели окрасить три раза прекрасным антикоррозийным покрытием, изготовленным по патенту Гольцапфеля. Стоимость всех выполненных в Алжире работ составила 4879 франков 75 сантимов. Однако в связи с начавшейся русско-японской войной дальнейший переход крейсера до Порт-Артура Главный морской штаб признал нецелесообразным, и его командир получил приказ возвращаться в Россию.
В 15 часов 4 февраля «Алмаз» покинул Алжир. В первую же ночь вновь пострадало носовое украшение корабля. На этот раз волнами с носовой части крейсера сорвало обе головы орла.
16 февраля 1904 года «Алмаз» прибыл в порт Императора Александра III, в Либаву, базу кораблей Балтийского флота, где и остался до окончания зимы.
В Петербург поступали тревожные сообщения с Дальнего Востока. 1 января газета «Котлин» писала: «Минувший год для нашего флота был очень продуктивным и богатым событиями. Развитие флота обеспечено бюджетом на 17 миллионов рублей. Деньги в основном предназначались для постройки новых военных кораблей». А некий корреспондент Трифонов опубликовал в этом же номере свои стихи: