Петербургские истории
Шрифт:
— х fatta! [75]
Ощущения божественного присутствия ушло. Мы выдохнули. Я принялась за уборку, а Мельникову бабушка указала на сидения:
— Увидели?
— Да. Я узнал место. Сейчас по рации вызову группу захвата, и поедем.
Он повернулся и требовательно уставился на банкира. Тот сначала прикинулся недоумевающим, но через полминуты спохватился и вытащил из нагрудного кармана пиджака плотный сверток:
— Спасибо!..
Мельников перехватил его и с поклоном положил сверток на бревно, ближе к нам:
75
х fatta! (ит.) —
— Благодарствуем. Разрешите откланяться?
— Принимаю, — ба царственно кивнула, — доброго пути!
Следователь оперативно подхватил подопечных под локти и уволок прочь.
Мы остались одни.
— Ну вот, — бабушка сделала круг по краю поляны, рассыпая пригоршни пепла из жаровни, — теперь есть деньги тебе на права. Позвоню-ка я Эмме Ярославне, попрошу у нее контакты той автошколы. А еще расспрошу у нас на кафедре. Стоит посмотреть несколько вариантов, может, найдем лучше и дешевле, чем первая попавшаяся.
— И, желательно, поближе к нам, чтобы мне не ездить далеко. Вроде, по дороге к колледжу, я видела рекламу. Посмотрю еще раз, повнимательнее, зайду, поговорю. К весне было бы хорошо уже иметь права и машину.
24. Обезьяна с гранатой
Автошкола нашлась поблизости от дома, рядом с метро. Нет, сначала мы с бабушкой всерьез нацелились на ту, что рекомендовала Эмма, но выяснилось, что расположена она на окраине города, в конце проспекта Ветеранов, и добираться мне до нее пришлось бы по два часа, не меньше! Это стало решающим фактом «против». А ту, куда пошла я, нам посоветовал дядя Боря. Ба ему пожаловалась по-соседски, что на дачу ехать далеко и неудобно. И он посоветовал школу, где инструктором работает его приятель. Цена за обучение оказалась средней, без превышений, машины в школе — даже почти новыми. Так и решилось.
Мы побегали за справками и медкомиссиями, и вот я посещаю уже пятое занятие группы. Всего нас в группе было шестеро: три девчонки, вместе со мной, парень с кучей прыщей и амбиций, и два дядьки среднего возраста из южных стран, мечтающих стать после этого таксистами.
Учиться водить мне понравилось: устройство автомобиля, правила дорожного движения, куча тонкостей и щекотливых моментов. Оказывается, это крайне увлекательно — обсуждать устройство тормозной системы или тонкости проезда через неравнозначный перекресток! Особенно, если ты обсуждаешь это с такими же увлеченными людьми. Мы даже подружились с девчонками на этой почве. Парень с нами почти не общался, а мужики просто слишком плохо говорили по-русски. Причем, парень с нами не общался не потому, что мы с ним себя плохо вели, нет. Он с самого начала потребовал от всех, включая преподавателей, чтобы к нему обращались исключительно на «вы» и полным именем-отчеством-фамилией: Крюков Матвей Дмитриевич, и никак не иначе! Говорил о себе только во множественном лице и держался настолько высокомерно, что за первое же занятие был возненавиден всеми присутствующими, включая преподавателей. Зоя, одна из моих новых подруг, сразу окрестила его «Царевичем», а я — «Пухляшом». Наташа, третья ученица, правда, предложила свой вариант: «Засранец», но мы потом решили, что это уже слишком.
В общем, все хорошо.
В колледже у нас шла рутина, до конца семестра времени вагон, беспокоиться не о чем. Соседи сдержанно-спокойно отнеслись к таким новостям,
А вечером, когда мы с бабушкой поужинали и наслаждались законным отдыхом, в комнату постучали.
Оказалась, Варфоломеевна:
— Юдифь Георгиевна дома?
Вид у соседки был настолько непривычно смущенным и даже подавленным, что я молча сделала шаг назад и позвала:
— Ба, это к тебе!
Бабушка отложила книгу и вышла к нам.
— Юдифь, Георгиевна, простите, ради Бога, а можно спросить?
— Слушаю.
Я отошла назад, к своему креслу, и обратилась в слух.
— Кто такие «шептуны»?
Я остолбенела, а вот бабушка поступила иначе — посторонилась и указала гостье на диван:
— Присаживайтесь, разговор будет долгим.
Они уселись.
— Прежде всего, с чего такой интерес?
Аннушка вздохнула:
— Дело давнее. Было мне годков сорок, когда Ильюша попивать начал. Вот подруги мне и посоветовали, пойти к «бабушке» и заговорить мужика от пьянства. И телефончик дали, змеищи заботливые!.. Да… бабушке я все-таки позвонила. Звали ее Вовановной. Мы встретились, она над водой пошептала, дала мне баночку, велела мужику споить потихоньку. А потом вдруг говорит: «Смотрю, дар у тебя, Аннушка, имеется, а мне как раз ученица нужна, срок подоспел знания передать. Хочешь, стать, как я?»
Я говорю, мол, дело новое, интересное. Если таланту Бог отсыпал, то грех не развить. Она мне дала книжечки, такие, самодельные, на машинке перепечатанные, да суровой ниткой сшитые. Я почитала, попробовала по мелочи. Сначала все было хорошо, а потом — бац! Илья уже не попивать начал, а пить по-черному, руки распускать. Я туда-сюда… Кто-то посоветовал мне к Ксении Петербургской сходить, свечку поставить. И там одна старушка сказала, что обманула меня Вовановна, не учебники дала, а какие-то грехи на меня сбросила. Я испугалась, книжки те сожгла и лет десять к Вовановне даже на три района не приближалась.
А потом Перестройка, все такое. Я на курсы к экстрасенсу сходила, но там оказалось разводилово: денег взяли, а ничему не учили. Но ведь тянет по-страшному!.. Хочется знать и уметь, прямо мочи нет!
А тут вдруг Вовановна, как снег на голову: сама меня нашла, на улице подошла, кается, что тогда бес попутал, клянется, что теперь по-настоящему в ученицы возьмет. Мол, срок ее подошел, а без учеников на том свете ей тяжко будет.
— И что?..
Баба развела руками:
— Стремновато, Юдифь Георгиевна. Кто один раз обманул, второй раз непременно обманет. Да и… странная она сейчас какая-то, тогда двадцать рубликов за банку майонезную воды взяла, а сейчас бесплатно учить предлагает. Лебезит, улыбается… а у меня от ее слов на душе кошки скребут, от ее улыбки — передергивает. Как в пропасть смотрю…
Бабушка кивнула:
— Бог с тобой, Анна Варфоломеевна, слушай. Дело-то и впрямь может быть нехорошее…
Бабушка рассказала соседке все про шептунов. Та внимательно слушала, уточняла. Было видно, что ей с каждым бабушкиным словом становилось все страшнее:
— Неужто так и живет, одна-одинешенька?!
— Да, уж сколько лет. Ни семьи, ни друзей. Помрет — никто о ней доброго слова не скажет. Да и посмертия нее не будет. Какой смысл в этом?.. Деньги делать? Так их и по-другому делать можно, без греха и без погибели души.