Петербургский дракон
Шрифт:
Советник не успел договорить. На пороге гостиной возник Шкет. Глаза его были выпучены, рот беззвучно разевался, а руки будто сами собой совершали призывные движения. Все указывало на крайнее волнение домового.
– Там, там… Шуруп, – наконец вымолвил он.
Все вскочили со своих мест и бросились за Шкетом. Шуруп, домовой Арона, пропавший после убийства хозяина, в самом деле тихо лежал на диване, на котором по ночам спал Феникс. Голова домового с закрытыми глазами и приоткрытым ртом была повернута набок и неловко запрокинута. Тоненькие ручки вытянуты
– У-у-у… – завыл Шкет.
Гордей присел на диван рядом с Шурупом, потрогал его лоб, повернул голову, поднял веки, пощупал пульс на шее.
– Без сознания. И у него сильный жар, – сказал он после осмотра. – Шкет, перестань выть, принеси мой чемоданчик и полотенце, смоченное в холодной воде, – добавил он.
Гордей положил влажный компресс на лоб Шурупа, достал пузырек с бурой жидкостью и принялся сосредоточенно отмерять необходимое количество капель в мензурку. Когда все было готово, Гордей наклонился к несчастному, чтобы дать ему лекарство.
И вот в этот самый момент… Шуруп исчез. Так быстро, что никто не успел и глазом моргнуть. Был – и нет. На диване осталось лишь мокрое полотенце.
– Ох, – выдохнули драконы.
Шкет громко зарыдал. Гордей задумчиво смотрел на опустевший диван. Однако через несколько минут Шуруп вновь появился.
– Ох, – вырвалось опять у драконов.
Шкет зажал рот руками и боялся пошевелиться. Гордей попытался дать лекарство Шурупу. Часть микстуры попала в рот, а часть пролилась на уже пустой диван. Он опять исчез. Гордей со вздохом покачал кудрявой головой. После капель попеременное появление и исчезновение Шурупа стало происходить еще чаще и хаотичнее.
– Все ясно, – сказал Гордей. – Мерцание домового на фоне нервной горячки, – уверенно поставил он диагноз. – Необходим стабилизирующий раствор, – добавил лекарь.
Гордей Морган был замечательным врачом. Он умел лечить драконов, людей, зверей и самых различных существ, включая лесных и домашних духов, которые тоже болели. Когда он принимался за дело, за жизнь больного можно было не беспокоиться.
Лекарь стремительно поднялся с дивана, привлек в помощники своего ученика, и они вдвоем отправились на кухню, где быстро соорудили водяную баню и отмерили необходимые пропорции трав: болиголова пятнистого, валерианы, календулы, хризантемы, дурнишника, полыни обыкновенной.
Во время приготовления отвара между Гордеем и Фениксом разгорелся научный диспут о целесообразности добавления в стабилизирующий раствор настоя спорыньи и левзея сафлоровидного. Решили добавить.
Когда они вернулись в комнату, состояние больного оставалось прежним. Драконы молча смотрели на мерцающего Шурупа. Шкет постанывал в такт исчезновениям брата. Гордей набрал целую пипетку раствора и, изловчившись, успел полностью влить лекарство в рот Шурупа. Вскоре мерцание домового прекратилось.
– Все, купировался, – удовлетворенно сказал Гордей.
При этих словах Шкет покачнулся, закатил глаза и рухнул на пол. Он, по-видимому, не понял сказанного. Его уложили с другой стороны дивана. И теперь два
– Обморок. Нервное перенапряжение, – сказал Гордей и с профилактической целью закапал в рот домового десять капель стабилизирующего раствора.
Когда Шкет пришел в себя, Гордей заверил его, что с Шурупом все будет хорошо, и дал чувствительному братцу половину мензурки зеленой микстуры с сильным успокаивающим эффектом. Драконы, понявшие, что от Шурупа в настоящее время ничего не добиться, но спокойные за его здоровье, вышли из комнаты.
У постели домовых вызвался подежурить Феникс. Он устроился в кресле напротив и с интересом смотрел на братьев. «Каким образом Шуруп в таком тяжелейшем состоянии, ничего не соображая, добрался сюда?» – думал он. Феникс каждые три часа вливал ему в рот пять капель стабилизирующего раствора для поддержания лечебного эффекта и следил за состоянием больного.
Шуруп очнулся к вечеру следующего дня.
Тогда же поймали убийцу.
Глава 7. Коварство на дороге
Прыгуна взяли на Выборгском шоссе.
Стражник Булат Арабей был почти уверен, что иностранец со своим обезображенным лицом не будет светиться в аэропорту или на вокзале, а постарается пробраться в Европу на машине через Финляндию. Для поимки задействовали лучшие лесные силы. Булат лично предупредил хитрейшего Пал Палыча Выборгского, главного лешего северо-западных лесов, большого выдумщика и затейника.
– Не сомневайтесь. У меня вошь не проскочит, комар не пролетит. Злодея вашего изловим. Все будет в лучшем виде, – заверил Пал Палыч.
– У нас портрет имеется, – сказал Булат и протянул снимок с укрупненным изображением Прыгуна.
– Ишь, мужик какой куртуазный, – заметил леший. – А трость, трость какова! Мне б такую по лесу ходить, грибочки собирать.
– В этой трости кинжал спрятан. Он им Арона убил.
– С кровью, значит, тросточка. Такой нам не надобно. С палочкой осиновой похожу.
– Рожа у него сейчас не такая красивая. Его один наш дракон поджарил. Пол-лица спалил, а то и больше, – злорадно отметил стражник. – Так что ищите обожженного.
– Урод, значит. Такого найти проще, чем хлыща лощеного. Не сомневайтесь, отыщем и остановим, – еще раз заверил Пал Палыч.
Драконы и не сомневались. Преступник, благодаря Фениксу, был приметный, а агентов у правильного лешего – целый лес. Это вам не нытик Михаил Михайлович Московский.
Прыгуна засекли придорожные вороны. Это случилось сразу после выезда из города. Птицы окружили машину орущей черно-серой массой и стали бешено колотить по крыше и стеклам клювами и когтями. Прыгун испугался, затормозил, прижался к обочине. Он плохо себя чувствовал, мучился от жара, его мутило, голова, обмотанная бинтами, нестерпимо болела. Если бы он не был ранен и соображал получше, то не поехал бы дальше. Здоровый человек понял бы сразу, что вороны не должны нападать на машину, что это не к добру.