Петербургский пленник

Васильев Николай Федорович

– Сегодня мы с вами перенесемся на крыльях воображения в Одессу! Этот город у Черного моря очень быстро растет и развивается, в нем уже больше 100 тысяч жителей. Не все они, конечно, оригинальны, как поется в моей песне, но если взять на душу населения, то таки да!

Прозвучал ритмичный квадрат аккордов и Дмитрий начал:

Дамы, господа, иных не вижу здесь

Блеск, изыск и общество прелестны!

Сотвори господь хоть пятьдесят Одесс

Все равно в Одессе будет тесно!

Говорят, что здесь бывала

Королева из Непала

И какой-то знатный лорд из Эдинбурга

И

отсюда много ближе

До Берлина и Парижа

Чем из самого Санкт-Петербурга!

Вот приехал в город меценат и крез

Весь в шелках, с замашками повесы

Если был он с гонором, то будет "без"

Шаг ступив по улицам Одессы!

Из подробностей пикантных

Две: мужчин столь элегантных

В целом мире вы навряд ли бы нашли бы,

Ну а женщины в Одессе

Все скромны, все поэтессы

Все умны, а в крайнем случае красивы!

Грузчики в порту, которым равных нет,

Отдыхают с баснями Крылова

Если Вы чуть-чуть художник иль поэт

Вас поймут в Одессе с полуслова.

Нет прохода здесь, клянусь вам

От любителей искусства

И об этом уж не раз писали в прессе!

Если в Англии иль Штатах

Недостаток в меценатах

Пусть приедут позаимствовать в Одессе!

Дамы, господа, я восхищен и смят

Мадам, мсье, я счастлив, что таиться

Леди, джентльмены, я готов стократ

Умереть и снова здесь родиться!

Все в Одессе: море, песни

Порт, бульвар, ступени лестниц

Крабы, устрицы, акации, maisons chantees

Да, наш город процветает

Но Одессе не хватает

Самой малости, театра варьете!

Переждав неизбежные аплодисменты, Дмитрий сказал:

– Что это еще за театр варьете?
– хотите спросить вы.
– Да примерно то самое, что вы уже получили в этом самом зале, то есть душевные песни и романсы под декламации, а также раскованные танцы и зонги в исполнении милых певиц. Один такой зонг сейчас прозвучит перед вами в исполнении новой звезды петербургского шансона - Полины! Песня необычная, пикантная, но достает, по-моему, до дна мужской души! Прошу, Поленька!

Загримированная под женщину-вамп Полина в черном узком кружевном платье (сшили стремительно те самые белошвейки!) и в туфлях на высоких-высоких каблуках (постарались за хорошие деньги обувщики, а дева училась ходить часа два!) подошла, безбожно изгибая талию, к "мсье Персонну", взяла у него гитару, сделала звучный аккорд и почти сказала доверительно в зал:

– И я была девушкой юной....

И после ропота слушателей продолжила:

Сама не припомню когда....

А потом смело:

– Я дочь удалого драгуна

И этим родством я горда!

Трубили горнисты беспечно

И лошади строились в ряд

И мне полюбился, конечно, конечно

С барсучьим султаном солдат!

....................................................................

Глава четырнадцатая, в которой герой обретает кучу любовниц

Поздним вечером того же дня в труппе, в номере Лазарева произошел бунт. Бунтовала ожидаемо Варя, но с неожиданной силой. Дождавшись

ухода Полины в свой номер, она смело набросилась на Дмитрия Николаевича:

– Где Вы откопали эту фифу? По-моему, она очень похожа на проститутку, про которую поет! Совершенно никакого стеснения! И так и смотрит, чтобы залезть к Вам в постель! Или она в ней уже побывала? Почему ей можно все, а мне ничего? Я не поеду сегодня домой, а останусь здесь. Пусть только явится, я ей волосы повыдеру!

– Варя, - попробовал увещевать ее Алексей.
– Побойся Бога, что ты говоришь!

– А ты не вмешивайся!
– отрезала бывшая прима.
– От тебя нет никакого толка! Завалил своими цветами! Хотя бы поинтересовался, какие мне на самом деле нравятся.... Одни краснющие розы!

– Красные розы символизируют любовь и страсть, - вступился за Алешу Дмитрий.

– Много Вы в любви понимаете! Она бывает невыносима! Или только женское сердце способно так щемяще болеть от любви? Вы же, грубые мужланы, годитесь только на эту самую страсть!

– Поедемте домой, Варвара Тимофеевна, - проникновенно молвил Алексей.
– Христом Богом прошу....

– Уезжай Алеша, - так же проникновенно ответила Варя.
– И не дари мне больше цветы. Хорошо?

Алексей посмотрел на нее с отчаянием, повернулся и стремительно вышел из комнаты. За ним вышли и все оркестранты.

Дмитрий прошел раз мимо умолкшей девушки, другой и заговорил медленно сам:

– Когда бы жизнь домашним кругом.... Помнишь эти стихи, Варя?

– Помню, - глухо сказала Варя.

– Так вот, домашний круг у меня есть. Он далеко, очень далеко отсюда, но я помню о нем. Здесь я улыбаюсь и пою, пытаясь сделать людей чуточку счастливее, но на сердце у меня всегда есть частица скорби. Поэтому многие мои песни печальны. Вам, моим помощницам, я кажусь, наверно, демоническим мужчиной, идеальным объектом страсти, а может и любви. Но и мне не чуждо чувство прекрасного, особенно того, что заключено в вас, девушках. Да, Варенька, Полина тоже, на мой взгляд, прекрасна и тоже заслуживает любви. Притом, что ни тебе, ни ей я любви как раз дать не могу, не имею права. Что мне остается вам предложить? Только ту саму страсть, которую ты так осуждаешь....

– Я не осуждаю, - подняла глаза Варя, - я ее желаю и боюсь. Но испытать ее я хочу только с Вами, только Вы будите во мне эту бурю темных чувств!

– О-ох, Варенька.... Хорошо, будь по-твоему. Я сейчас минут на десять тебя покину, а ты разбери пока кровать и устраивайся в ней.

– К ней пойдете?

– Она тоже человек и пары слов на ночь заслуживает. Прекрати волноваться, Варя. Все будет у нас с тобой прекрасно: и слова, и чувства, и ласки. Жди.

С того памятного вечера интимная жизнь Лазарева нормализовалась - правда, в шведском варианте. Да и то не в шведском (втроем они в постель не ложились), а, пожалуй, в мусульманском. Главное, девушки совершенно успокоились (брак с любовником им не светил) и как любовницы и сотрудницы они были выше всяких похвал. Вот только Алексей взбрыкнул и ушел от них в другой ресторан, где стал исполнять набор уже заученных песен - да бог с ним, не обеднеем.