Петербургский рыцарь
Шрифт:
«Безумец, — думала она, — ведь все уже сделано».
Участники поединка вышли в коридор; вслед Флорису неслись восхищенные возгласы солдат. Обнажив шпагу, Флорис коснулся губами ее золотого эфеса; два бриллианта переливались мириадами искр. Взгляды братьев встретились.
— Навеки вместе… — прошептал Флорис.
«Дьявол, вот уж действительно неукротимый… король был прав», — подумал Бопеу.
— Насколько я слышал, капитан Граубен, вы хотели посмотреть, как я буду извиваться на кончике вашей шпаги. Это ваши собственные слова, сказанные вами фройлен Юлии в некой заброшенной часовне, не так ли? — с неподражаемой любезностью улыбнулся Флорис;
— Подлый змееныш, откуда ты это узнал?
— О! У вас слишком громкий голос, герр Граубен, — насмешливо ответил Флорис, — вас далеко слышно.
Граубен готовился к поединку как заправский дуэлянт. Он измерил шагами предоставленную им площадку, подошвой сапога попробовал на скользкость паркет. Мадемуазель Юлия Менгден, чья рука стараниями Лестока была аккуратно перевязана куском белой материи, очнулась; предстоящий поединок помог ей обрести былое присутствие духа. Никто еще никогда не побеждал Граубена на дуэли.
— Он убьет твоего хозяина фанфарона, — злобно усмехнулась она, глядя на Федора, державшего ее в руках с таким отвращением, словно это была зловонная гиена.
— Я к вашим услугам, герр капитан, — с поклоном заявил Флорис. — Как я уже успел заметить, вы имеете пристрастие к кинжалам, поэтому я предлагаю вам немного усложнить наш поединок. Согласны ли вы драться двумя клинками, имея в левой руке еще и кинжал?
— С кинжалом? Ха-ха! Забавно, этот наглый мальчишка еще смеет ставить мне условия! Согласен, если тебе так хочется, — с громким смехом ответил Граубен.
Тотчас же к их ногам со всех сторон полетели кинжалы, брошенные сочувствующими зрителями. Флорис выбрал кинжал Ли Кана. Он должен был принести ему счастье. Адриан улыбнулся принцессе. Он немного успокоился, поняв, что задумал его младший брат. Про себя же он молился, чтобы среди учителей фехтования Граубена случайно не оказалось некоего венецианца.
— К бою, господа!
Граубену не пришлось повторять дважды: он бросился на Флориса как человек, уверенный в своем искусстве. Клинки скрестились. Граубен «прощупывал» своего противника. Затем он сделал ложный выпад и нанес удар; Флорис парировал его. Наемник зловеще улыбнулся. Из-под кустистых бровей злобно сверкнули маленькие глазки. Флорис сделал шаг назад. Он разыгрывал очень сложную и изысканную партию и пока позволял Граубену наседать на себя. Капитан попытался выбить у противника шпагу, используя прием «мельница», и одновременно ударить его кинжалом. Флорис был начеку и отразил удар, когда «мельница» только начала раскручиваться. Граубен разъярился:
— Сейчас я пришпилю тебя к полу!
Он никак не мог понять тактику Флориса, ибо тот не наступал, а только отражал его удары, ухитряясь при этом не сделать ни шагу назад.
— О! Вы всегда плохо относились ко мне, герр Граубен. Осторожней, вы потеете, а это плохой признак, — с улыбкой бросил Флорис.
Наемник становился рассеянным и нервничал все больше и больше. Желая покончить со своим противником, он нанес два сокрушительных удара, достигших цели: его шпага задела юношу. Принцесса вскрикнула от испуга, а мадемуазель Менгден — от радости. Граубен перестал понимать, чего хочет от него этот юнец; страх холодной волной захлестнул сердце, правой рукой Флорис парировал приму, затем стремительным прыжком, словно вместо ног у него были
— Посвящаю этот удар вам, мадам, — воскликнул он, погружая об клинка в шею противника. Граубен озверело взглянул на торжествующего Флориса и простонал:
— Секретный прием…
Ноги его подкосились, и он, истекая кровью, рухнул на блестящий паркет.
Изумленные солдаты подошли поближе, опасливо глядя на мертвого капитана. Внезапно какой-то старый гренадер воскликнул:
— Да… да, это удар царя, я видел, как батюшка использовал его под Полтавой против шведов. Виват молодому барину! Он знает царский секрет.
— Да-да, виват!
— Удар самого царя!
— Его глаза…
— Его лицо…
— Да здравствует царевич!
Люди подняли Флориса на плечи. Адриан взглянул на царевну, и в сердце его закралась тревога: Елизавета с нескрываемым беспокойством смотрела на Флориса.
«Ах, — вздохнул Адриан, — все мы игрушки в руках судьбы».
Для обоих братьев события разворачивались слишком стремительно.
— Друзья мои, — кричал Флорис, — послушайте, царевна удостоила меня звания своего рыцаря, опустите же меня на землю и следуйте моему примеру. Я хочу первым преклонить колено перед царицей.
В эти минуты Флорис был неотразим; его послушались. Для себя же он неожиданно открыл, что повелевать людьми не так уж и сложно.
— Ура! Виват матушке царице!
— Да здравствует царица и ее зеленоглазый рыцарь!
Флорис опустился на одно колено, его примеру последовали гренадеры. Разодранная рубашка молодого человека была запятнана кровью его врага. Черные кудри обрамляли бледное лицо.
— Солдаты, слава Всевышнему, Россия снова стала русской! — громко и уверенно произнес он.
Флорис поймал руку Елизаветы и запечатлел на ней почтительный поцелуй. Тонкие пальчики принцессы дрожали. Она все еще была бледна: на секунду она испугалась, что Флорис, воспользовавшись своим успехом, станет диктовать ей свои условия, и теперь никак не могла оправиться от охватившего ее страха. Но вглядываясь в честное, открытое лицо юноши, она видела в его взоре только мужество, отвагу и любовь. Облегченно вздохнув, Елизавета мгновенно отбросила от себя столь низменные помыслы: сердце подсказывало ей, что ради этого мальчика, о котором она с недавних пор… с той самой встречи на Сенной площади думала, не переставая, она готова на все. Как высоко она взлетела за это время — благодаря ему и его брату! Елизавета огляделась: во взоре ее светилась признательность. Она улыбнулась Флорису своей очаровательной и несравненной улыбкой. Неужели это из-за него она уже почти потеряла голову? Елизавета повернулась к солдатам:
— Спасибо, мои верные гренадеры. Царствование Елизаветы Петровны началось. Мы никогда не забудем, что получили корону из ваших верных рук.
Раздался яростный стон. Юлия Менгден снова упала в обморок — на этот раз без видимых причин; она не могла перенести триумфа ненавистной Елизаветы.
— Истребим всех немцев до последнего.
— Посмотри, матушка, вот кого мы нашли, — закричали гренадеры, подталкивая к царице обоих министров и Брауншвейга. — Долой, долой, убьем их, — закричали со всех сторон.