Петля дорог
Шрифт:
— Говори же…
Дочь моя, мысленно добавила про себя Ирена. В процедуре действительно было что-то от таинства исповеди — только вот свет бил в глаза, будто на жестоком допросе…
Надо подумать. Надо собраться с мыслями.
Сотни вариантов вопроса придумала она накануне — и ото всех отказалась. Одни были слишком экзотичны, другие фальшивы, третьи…
Она боялась попасться на вранье. Толкователи просеивают людей, будто песок — им ли не выявить ложь, тем более что Ирене вранье давалось столь же натужно,
— Говори, — повторил Толкователь, и в голосе его обозначилось раздражение.
Она набрала в грудь воздуха:
— Сестра моя беременна, господин. Отцом ее ребенка есть упырь, страшное существо, питающееся живой кровью. Отец мой пытался убить упыря, и брат мой пытался убить упыря — но он ушел невредимым… — Ирена перевела дыхание, лихорадочно решая, не стоит ли добавить одну-две подробности. — Он ушел… не тронутый ни осиновым колом, ни серебряной пулей, — она на мгновение запнулась, — а пулей у нас с деревне называют серебряную… иголку… А сестра моя понесла, и известно, что родит она упыреныша, дитя-кровопийцу, и что скажет Провидение, если нерожденный плод того… вытравить?
Яркий свет демонстрировал невидимому Толкователю ее замешательство, смущение и страх. Пусть видит. Ясно, по крайней мере, что бедная женщина не врет…
Сейчас он добреньким голосом скажет очередную заученную формулу — и отпустит ее с миром, спускаться обратно по бесконечной лестнице, сознательно и радостно. Ведь можно себе вообразить, сколько молодых дурочек с нежеланным ребенком во чреве являлись сюда, чтобы посоветоваться насчет Провидения. Вдруг оно допускает, как выразился бы Ник, аборты по социальным показаниям…
Или нет. Сейчас он кликнет стражу, и палач в пыточной камере уточнит и происхождение ребенка, и заодно содержание вредного рассказа «О раскаявшемся»…
Толкователь молчал.
Неужели она сумела его, всезнайку, озадачить?..
— Добровольно возлегла твоя… сестра с упырем — или по принуждению?
Ага. Сам факт плодовитого союза с упырем сомнений не вызывает, и то хорошо…
— По принуждению, — сообщила она без колебаний. — Он угрожал лишить ее жизни…
— Сколько лет твоей сестре?
А это, интересно, зачем?
— Тридцать, — сказала она с запинкой.
— Сколько времени, как зачат плод?
Она заколебалась. Ее дело — усложнить Толкователю задачу, а вовсе не получить совет в реальной житейской ситуации…
Кстати, пауза, которую он сделал перед словом «сестра», говорит о том, что…
— Отвечай, госпожа.
— Два месяца, — пролепетала она, умышленно сокращая срок. Ей тяжело было соображать в режиме вопрос-ответ; ее собеседник сразу же понял, конечно, что никакой «сестры»…
— Точно ли известно, что ребенок будет кровопийцей?
Секундное колебание. Ей казалось, что за световой стеной
— Вероятность девяносто процен… то есть девять к одному…
Молчание. Раздражало потную кожу грубое полотно, мешал ненавистный корсет, поскорее бы все это закончилось…
— Обожди, женщина.
Силуэт исчез. А через несколько секунд погас факел.
Ирена вытащила голову из пасти каменного зверя. Ожесточенно протерла слезящиеся глаза. За стражей он пошел… или все-таки за своим премудрым шефом? Так просто… нет. Так не бывает…
А если они взяли Семироля — и сейчас устроят им очную ставку?!
А если…
После света в глаза темный мир вокруг виделся темно-вишневым. И зеленая свечка, манящая, как палец утопленника…
Она прислушалась. Далеко-далеко шумела толпа. Вероятно, очередь расходится по домам, по трактирам, по ночлежкам… чтобы завтра перед рассветом подобраться к заветным ступенькам.
Там, на краю площади, ждет ее Рек. Ждет и, наверное, волнуется; опека Река не была ей неприятна. Может быть, потому, что она знала наверняка — никакой награды от Провидения рыцарь не получит…
— Женщина…
В каменной пасти мелькнул свет. Она вздрогнула и подошла.
Импровизированный прожектор снова осветил ее лицо — на этот раз, как ей показалось, мягче. Спокойнее.
И там, за стеной света, находился теперь другой человек. Она поняла это раньше, чем он заговорил.
Темный силуэт…
Она всматривалась, забыв приличия. Вернее, пыталась всмотреться.
Нет, так ничего нельзя сказать наверняка. Голос. Создатель, дай ему голос, пусть заговорит…
— Женщина, чисто ли твое сердце?
Верховный Толкователь — если только это был он — говорил шепотом. Ирена обмерла.
— Ждешь ли совета по совести? Или тебя заботит, как обмануть Провидение?
Странная акустика в этом склепообразном небоскребе. Звуки множатся, кажется, что Толкователь говорит отовсюду. Ниточки-звуки, звуки-лоскутки, собирающиеся в единый клубок, и этот голос…
Голос, который она впервые услышала в телефонной трубке. «Алло, Ирена? Это Ирена?..»
— Жду, — сказала она хрипло.
А вдруг у разговора есть свидетели? И он дает ей понять, что приличия следует покуда соблюдать?..
Она вдруг увидела себя его глазами. Постаревшая, подурневшая, забывшая о косметике, в платке до бровей…
Она заплакала. Без горечи — просто разом хлынули накопившиеся за долгое время слезы.
«Так это верховный Толкователь желает меня допросить… для установления… меры моей вины? — Я всего лишь рыцарь, Ирена…»
Этот указ издан… для того, чтобы Анджей нашел ее?
Он ждал? Ждал, что она придет?!
Темный силуэт пошевелился. Она вызывает у бывшего мужа сочувствие? Брезгливость? Замешательство?