Петля. Том 2

Могилевская Инга

– Что он ей сказал?

– Не знаю. Они наедине разговаривали.

– Не нравится мне все это… – он обхватил ладонями виски, как делал всегда, когда пытался в чем-то разобраться, впился пальцами в волосы, но опомнившись, что на нем парик, тут же одернул руки, нервно замаячил по комнате, – Почему она так хотела сюда вернуться? После всего случившегося, она должна избегать этого место, а не рваться сюда? Разве нет?

– Да, наверное… Если только она не хочет отомстить.

– Кому? Стейсоны ведь мертвы…

– Может,

есть еще кто-то, кого она винит в случившемся?

Он остановился, обдумывая мое предположение, но так и не сказал, согласен он с ним или нет.

– Я понимаю, что с ней происходит, но больше не могу ничего с этим поделать. Падре Фелино (его голос дрогнул, когда он упомянул имя покойного) считал, что Тереса сможет исцелиться лишь в том случае, если простит. Если забудет – она не исцелится, но сможет жить дальше. А если не простит и не забудет… – он развел руками, – Он считал, что вера в Бога должна помочь ей… как он выразился: «помочь воспротивится посеянному в нее злу».

– Ты разделял его мнение?

– Нет. Но не могу отрицать, что при падре Фелино я видел, как в Тересе просыпаются какие-то эмоции, некий душевный отклик – хоть что-то человеческое. А сейчас этого практически нет.

– Раньше она была набожной. Хоть ты этого не одобряешь, но это ей помогало… Как думаешь, что изменилось?

Сани долго не отвечал, потом подошел к кровати, тоже провел ладонью по следам ее ногтей.

– Думаю, ей стал не нужен Бог, способный простить любого, – еле слышно проговорил он.

Перевел взгляд на меня:

– Ладно. Хватит об этом. Скажи, изменений в нашем плане нет?

– Нет. Все, как ты и сказал.

– Хорошо, – взглянув на часы, – значит, Анхель придет примерно через 5 часов. Где они сейчас?

– Наверное, еще дома. Я приехала на мотоцикле, а они собирались выехать на машине ближе к утру.

– Ясно… Ты выглядишь уставшей.

– Ну да, – усмехнулась я, – Рамин нас весь день муштровал. Сначала заставлял выучить досконально план здания, потом тренировал в стрельбе, так, чтобы мы могли попасть в мишень с закрытыми глазами.

– О, узнаю брата! В этом плане он дотошный, – натужно посмеялся Сани, – Но пока его нет, приляг, отдохни. Завтра тяжелый день.

Я бросила взгляд на кровать. Поморщилась.

– Только не на ней.

– Можешь в кресле.

– Нет, лучше так, – подошла к стене, легла возле нее, на ковер – на шелковый персидский ковер… Если закрыть глаза, можно было представить, что лежишь на прохладном изумрудном мхе под лазурью открытого неба…под лазурью его теплых глаз, смотрящих на меня с нежностью и заботой. Он сел рядом со мной на пол, чуть приобняв, и я доверчиво положила голову на привязанную к его телу подушку.

– Мягко, – улыбаясь, прошептала я.

– Вот и хорошо. Постарайся заснуть.

Встрепенулась я от тихого, но настойчивого стука, звучащего с небольшими

интервалами, словно выбивая ноты. Ничего не помнила, ничего не могла понять: ни то, где я нахожусь, ни то, почему я лежу на каком-то пухлом старике, ни то, кто я вообще такая… Так иногда бывает, когда что-то резко вырывает тебя из тревожного и глубокого сна, который ты, впрочем, тоже ни помнишь, и на несколько секунд ты оказываешься в разрыве меж двух забытых миров.

– Не бойся, это Анхель, – сказал старик, тяжело поднимаясь и осторожно выпуская меня из своих объятий.

Сознание стремительно возвращалось к реальности, всплывало на поверхность этого мира, словно насильно утопленное в воде полое тело.

Анхель? Да… Условный стук. Анхель, должен прийти в шесть утра. Уже шесть утра? Взглянула на просачивающиеся из-под тяжелых штор красноватые лучи… Да, уже шесть утра.

В коридоре щелкнул дверной замок, захлопнулась дверь, и я услышала веселый бодрый голос паренька:

– Черт, амиго, ну ты меня напугал! Я подумал, что попал в номер к какому-то старикану!

– Ты же меня уже видел в этом костюме дня три назад.

– Ну да, видел. Просто никак не могу привыкнуть к этому твоему прикиду.

– Давай, не топчись у порога, проходи, – позвал его Сани.

Раздалось несколько поспешных уверенных шагов, потом заминка, неловкое потаптывание…

– Ох, ну ни фига ж себе! – это Анхель увидел комнату, в которую попал. В проходе коридора показалась его плечистая фигурка в бордово-серебристой форме и надвинутой на лоб фуражке – не отличить от десятка других таких же служащих, снующих по этажам Континенталя. Выдает его лишь ошеломленное выражение лица.

– Вот это жилище! В жизни такого не видел! Прямо дворец! – взгляд ошалело заносился по комнате, будто не в силах воспринять представшую перед ним роскошь, и остановился, лишь наткнувшись на меня.

– О! Привет, Иден! А чего это ты на полу улеглась, когда тут такое роскошное ложе?

– Не знаю… Тут как-то удобней, – неуверенно мямлю я, а он не верит:

– Да ну! – быстро подходит к кровати, плюхается на мягкие перины, а потом, словно испугавшись собственной дерзости, смотрит на Сани извиняющимися глазами: – Можно полежать?

Тот пожимает плечами:

– Меня-то зачем спрашиваешь? Я здесь такой же хозяин, как и ты. Номер наш. Делай, что хочешь.

– Наш, говоришь… – задумчиво протягивает Анхель, – Здорово! Хоть несколько часов в своей жизни поживу, как чертов король!

– Ну, валяй! – посмеивается Алессандро, – Только смотри, не забывайся и не зазнавайся, король! А то я, знаешь ли, не сторонник монархии.

– Ничего, я ведь добрый король, – он откидывается на подушки, вытягивает ноги, несколько секунд лежит, довольно улыбаясь, изучает мерцающие хрусталики люстры. А потом улыбка медленно сползает с его лица.