Петролеум фэнтези
Шрифт:
Могли бы мы как нефтяная держава работать в Алжире на коммерческих, как американцы, условиях? Безусловно могли, и заслужили бы гораздо большее уважение, а наша страна получала бы от них по взаимо рассчётам твёрдую валюту, а не вино солнцедар, многим известное как предмет язвительных насмешек. Говорили, что это вино перевозили в СССР не в бутылках, и даже не в бочках, а наливом в танкерах виновозах. И что в этом случае до нас доходило? Вот именно то, что Вы подумали, и Вы правильно сами ответили на этот вопрос.
Вы наверное хорошо знаете чем закончилась для СССР и России вся алжирская эпопея? Контракты все были закрыты. Из-за разгула терроризма все коммерческие и технические отношения были прерваны, попытка хоть каким то образом погасить их долги перед нашей страной практически провалилась и в итоге щедрая Россия
Миннефтепром СССР
Как коротко можно было бы охарактеризовать бывший Миннефтепром СССР. Безусловно это кладезь мозгов и ходячих энциклопедий. Например, у нас в Главтранснефти работал специалист средних лет, который наизусть знал каждую задвижку на всех магистральных нефтепроводах СССР. Или вот, был геолог, который также по памяти мог выдать, не заглядывая в справочники, описание, в том чиле в цифрах, каждого нефтяного месторождения СССР. А почему они всё это знали? Да потому, что примерно в таком же ритме и в таком же стиле работали сотрудники всех управлений. В министерстве не было случайных людей, а тем более каких то блатных недоучек. На входе в это здание на набережной Мориса Тореза (ныне Софийская набережная) стоял мощный кадровый фильтр, со стороны людей туда просто не брали. Чтобы туда попасть, каждый должен был пройти производственную школу и уже преодолеть несколько карьерных ступеней. Все специалисты Миннефтепрома СССР умели работать самостоятельно, а при необходимости создавались временные рабочий коллективы из представителей разных управлений и проводился мозговой штурм для решения поставленной задачи. Каждый был готов быть вызванным в любую минуту к руководству вплоть до Министра по блоку вопросов, которые находилиь в его компетенции. Отказы от выполнения поручений не допускались и не принимались, всё исполнялось безприкословно.
Работать было интересно, но крайне ответственно. Промахи не прощались. Иногда применялись показательные разносы на коллегиях, в назидание другим. Но за всю мою бытность за служебное несоответствие было изгнано из Министерства не боле 2–3 специалистов. Но при этом, их из системы в целом не увольняли, а переводили работать на переферию.
В то же время в Министерстве замечали и поощряли наиболее квалифицированных и исполнительных специалистов и продвигали их вверх по служебной лестнице. Системы премий, или каких либо материальных поощрений не существовало. Все, кто попал сюда, считали за честь работать в руководящем звене отрасли.
Перестройка и красные директора
Начало перестройки меня застало в центральном аппарате Миннефтепрома СССР. К тому времени я уже проработал на Софийской набережной более 10 лет и приобрёл значительный опыт аппаратной работы. Переход в коллектив высокопрофессиональных нефтянников всей страны из института буровой техники ВНИИБТ, мне дался достаточно тяжело. Если в институте я был в основном связан с чертежами, лабораторными и промысловыми испытаниями новых образцов буровой техники, то работа в Министерстве в основном строилась на контактировании с многочисленным количеством нефтяных предприятий по всей стране, и прежде всего с их руководителями. У меня не было ни одной свободной минуты. Мне приходилось переучиваться на ходу, познавать всё новые и новые нефтяные дисциплины, потому что география контактов была самая разнообразная, вплоть до экзотических, например с Институтом микробилогии Академии наук СССР по вопросам микробилогического воздействия на углеводородные залежи с целью повышения нефтеотдачи пластов.
Коллектив Министерства был не многочисленным, чуть более одной тысячи человек, включая, аппарат Главтранснефти, который был всего лишь его составной частью, и мы все хорошо друг друга знали. Доступ в кабинет любого чиновника всегда был свободным и все вопросы решались предельно оперативно. Стиль работы всех сотрудников центрального аппарата был заложен в 60-е годы ещё Министром Шашиным В. Д. и безоговорочно соблюдался. У нас был минимум бюрократии. Не большим коллективом Министерство управляло нефтяной индустрией всего СССР и успешно справлялось с поставленными задачами. Мне не понятны причины непомерной раздутости
Я ничуть не хотел бы анализировать глубинные причины развала СССР и нефтяной промышленности в частности, на этот счёт уже есть и наверное ещё будут аналитические исследования профессионалов. Я лишь постараюсь Вам изложить то, что мне пришлось пережить лично и что сопутствовало формированию моих взглядов.
К концу 80-х годов производственные объединения Министерства начало лихорадить из-за снабженческих перебоев с поставками самых разнообразных видов оборудования, труб нефтяного сортамента и материалов. Повсеместно началась кадровая чехарда со сменой руководителей, это не обошло стороной и нашего Министра. В короткие сроки почему то были сменены, один за другим, сразу три наших Министра. На местах, то есть в небольших нефтяных городах, как и по всей стране в целом, стал нарастать дифицит продовольственных товаров и ширпотреба. Деньги начали катострофически обесцениваться. Страна шла в разнос. Социальная напряженность повсеместно с каждым днём нарастала. Нефтянники начали создавать забастовочные комитеты и выдвигать центральной власти очень жёсткие требования, вплоть до остановки производств и перекрытия нефтяных задвижек. Это было очень тревожное время.
Мне по долгу службы пришлось участвовать в работе забастовочной комиссии, которую со стороны Правительства СССР, возглавляли одновременно два Министра – Филимонов Л. И. и Черномырдин В. С., а со стороны предприятий нефтяной и газовой промышленности – профсоюзы. На заседаниях дебаты были не лицеприятными и крайне накалёнными. Требование бастующих было ультимативным: – Нам там в Сибире есть нечего, купите нам мясо, мы уже давно его даже в глаза не видели! Где валюта, которую получает государство за добытые нами нефть и газ? Почему голодают наши дети и жёны?
Ситуация была практически не разрешимой. Видимо там, на самом верху, настолько всё прогнило и дебит с кредитом уже давно не срастался, что на мой взгляд в тот момент Правительство просто струсило перед собственным народом и самоустранилось от исполнения своих прямых обязанностей. Мы все нефтянники всегда были как одна семья, все кто работал в Москве в Министерстве все мы произросли от туда с переферии, из тех коллективов, представители которых сегодня сидели с нами вроде бы как за одним столом, но смотрели на нас как на своих заклятых врагов. Кто нас тогда столкнул лбами, было ли это стечением обстоятельств или чьим то преднамеренным действием, мне до сих пор не понятно. У бастующих был отработан посыл в нашу сторону: – если Вы тут в Москве не сможете удовлетворить наши требования, то знайте, мы умеем добывать нефть и самостоятельно научимся также её продавать. В итоге, этим и закончилось, и эти люди были тысячу раз правы. Они научились продавать нефть самостоятельно. Но в тот момент, это был первый сигнал развала отрасли, её децентрализации. Это была крайне суровая школа, но её пришлось пройти нам всем.
Вторым негативным сигналом, который прозвучал практически одновременно с первым, было решение ЦК КПСС и Совета Министров СССР разрешить создавать совместные предприятия по добычи нефти и газа с участием иностранных компаний. Нам был роздан текст этого Постановления и мы его внимательно изучали чуть ли не под микроскопом, пытаясь понять чем это вызвано. Кто то радовался его появлению, а кто то негодовал. Отечественные нефтянники в тот отрезок времени сами работали в десятке зарубежных стран и к тому же к моменту выхода этого документа мы развернули крупномасштабный объём буровых работ в Южном Йемене, готовились к выходу в Алжир по дыбыче нефти на концессионных участках по принципу «Продакшн Шерринг». Сама отрасль была достаточно развитой, и кто придумал пустить в святая святых иностранцев? К слову, ныне, не мы работаем на основе «Продакшн Шерринг» за границей, а иностранцы работают у нас в России на трёх очень значимых объектах. А это удел стран третьего мира, находящихся в самой ранней стадии развития.